Курсанты, сбившись в кучки, взахлёб обсуждали новость, жестикулируя, хлопая друг друга по плечам. Даже самые суровые инструктора и преподаватели не остались в стороне. Они улыбались и останавливали знакомых курсантов, чтобы переспросить, убедиться или поделиться охватившим их чувством.
Слышал? Леонов! В открытом космосе! эти слова звучали повсюду.
В воздухе витало ощущение праздника и всеобщего ликования. Люди радовались так искренне, так сильно, будто каждый из них лично побывал на месте Леонова, ощутил невесомость и бездну под ногами.
В глазах у каждого от первокурсника до полковника читалась неподдельная, глубочайшая гордость. Гордость за страну, за науку, за Человека, способного на такое.
Я шёл в людском потоке к актовому залу и впитывал эту энергию. Знание будущего не притупило остроту ощущений. Наоборот. Видеть эту стихийную, искреннюю радость, эту гордость за общее достижение было потрясающе, в энтузиазм был заразителен. Я улыбался, отвечал на ликующие взгляды, чувствуя, как и мою грудь распирает чувство триумфа.
В какой-то момент я представил, как сейчас, точно так же как и мы все, Катя слушает радио. Хотел бы я увидеть её реакцию. Она всегда очаровательно выглядит, когда даёт волю эмоциям.
После актового зала и, когда первая волна эмоций от сенсационной новости схлынула, мы вернулись к лекциям. Часы будто нарочно тянулись невыносимо медленно, как обычно, это бывает, когда сильно ждёшь какое-то событие.
И вот, наконец-то, наступил вечер. По расписанию у нас был вечерний просмотр новостей в Ленинской комнате. Туда мы и с Зотовым и отправились.
Сегодня комната была битком набита людьми. Они стояли в проходах, сидели на подоконниках, теснились у стен. Пространство гудело от возбуждённых голосов.
Перед большим белым полотном для проектора стоял столик, на котором уже лежала стопка свежих, ещё пахнущих типографской краской, выпусков газеты «Известия».
На первой полосе издалека был заметён огромный, на всю ширину, заголовок: МИР ВОСХИЩЕН, МИР РУКОПЛЕЩЕТ! Под ним был напечатан ещё земной, постановочный снимок Леонова в скафандре, а дальше шло краткое сообщение ТАСС.
Газета начала переходить из рук в руки. Её жадно хватали, зачитывали заголовки вслух соседям, показывали пальцем на текст. Когда очередь дошла до меня, я взял газеты в руки и мой взгляд заскользил по знакомым строчкам официального сообщения:
'Сегодня, 18 марта 1965 года, в 11 часов 30 минут по московскому времени при полёте космического корабля «Восход-2» впервые осуществлён выход человека из корабля в космическое пространство.
На втором витке полёта второй пилот лётчик-космонавт подполковник Леонов Алексей Архипович в специальном скафандре с автономной системой жизнеобеспечения совершил выход в космическое пространство, удалился от корабля на расстояние до пяти метров, успешно провёл комплекс намеченных исследований и наблюдений и благополучно возвратился в корабль.
С помощью бортовой телевизионной системы процесс выхода товарища Леонова в космическое пространство, его работа вне корабля и возвращение в корабль передавались на Землю и наблюдались сетью наземных пунктов.'
Хоть я и знал практически наизусть каждое слово этой статьи, хоть и видел архивные записи этого подвига не раз и даже не раз сам бывал в космосе в другой жизни, но здесь и сейчас я ощущал то же радостное волнение, что и все, кто сидел и стоял рядом. Эмоции были настоящими, глубокими, идущие из самого сердца.
Я передал газету следующему, поймав взгляд Зотова. Он сиял, как начищенный пятак, и улыбался во все тридцать два зуба. Это он ещё видео не видел
После того как с газетой ознакомились все, свет в комнате погас и включили проектор. Гул в комнате стих, наступила тишина. На экране замелькали кадры, снятые кинокамерой, установленной на обрезе шлюзовой камеры «Волга».
На двенадцать минут все присутствующие затаили дыхание и впились взглядами в мерцающий экран. Вот он, Леонов, в белоснежном скафандре, осторожно выплывает из шлюза в чёрную бездну космоса. Вот он отталкивается,
медленно удаляясь от корабля. Вот он машет рукой в необъятную пустоту.
В комнате раздались сдавленные возгласы восхищения, кто-то от избытка чувств шлёпнул ладонью по колену, и на него тут же зашикали.
Но где-то на седьмой минуте записи, там, где, как я знал из будущих интервью самого Леонова, начались реальные проблемы, настроение в Ленинской комнате резко изменилось.
Картинка на экране говорила сама за себя, даже без комментариев. Леонов совершал странные, резкие движения, пытаясь развернуться. Было видно, что ему невероятно сложно, что он борется с непослушной, раздувшейся оболочкой скафандра и не втиснуться обратно в шлюз.
Комната наполнилась тревожным шёпотом. Курсанты невольно подались вперёд, к экрану, переглядывались, обменивались короткими репликами с соседями: «Что случилось?», «Застрял?». На лицах читался немой вопрос и нарастающая тревога.
Затем кадр сменился. На этот раз Леонова и вовсе не было в кадре, и на плёнке зафиксировались потрясающие виды Земли из космоса белоснежные вихри облаков, синева океанов, коричневые пятна материков. Красиво, но где космонавт? Шёпот стал громче.