Уютного вечера, уважаемый, проговорил местное приветствие Лихой. Раз уж оказался в гостях, надо хотя бы в начале знакомства проявить вежливость. И вам стало интересно, кто в усадьбе живет?
Я слышал. Медея живет.
И что с того? Какая разница?
Большая разница, старик, кряхтя, поднялся. Дожил. Поклон от меня Якову. Как усадьба? В сохранности?
Передам. Заходите в гости. Сами увидите.
В гости? старик засмеялся мелким дробным смехом. Всех приглашаете?
Всех, кивнул Лихой и подкорректировал приглашение. Всех, кто с добрыми намерениями. Только с едой у нас не густо. Не освоились еще.
Закрома надо открыть, посоветовал старик. Эх, молодежь. Не умеете ничего.
Научимся, заверил Лихой. У вас тоже свечка вдруг вспыхнула?
Нет. Вода в кружке появилась.
Вода? В кружке?
Всех благ, старик поковылял в лес по одной из тропинок и не оглянулся на вопрос.
И вам удачи, уважаемый.
Известие про закрома Лихому понравилось. В усадьбе явно были запасы, он ведь и сам это заподозрил. Если сено для лошадей сохранилось, то и для людей что-то должно остаться. Старик подтвердил. Но как эти закрома открыть? Надо еще придумать. Лихой зашагал в усадьбу, чувствуя, что Мышка беспокоится. Никто о нем раньше особо не беспокоился. Лихой и не привык к заботе. Дружки на него полагались во всем, он был самым сильным и непрошибаемым, чего о нем переживать. Взаимовыручка была, но и она часто сводилась к покупке продуктов. Все знали, что поесть он любил.
Мышка, Мышка, где твоя сберкнижка, напевал про себя Лихой, маршируя в такт. Выходило несуразно и Лихой переиначил. Мышка, Мышка, я твоя сберкнижка. Полная задора и огня. Полюби меня скорее, Мышка, так как я уже люблю тебя.
Песня насмешила, попасть в лагерь романтиков никогда Лихой не мечтал. Презирал даже все эти ванильные сопли и стоны. В любви признаваться это проявлять слабость. И отсутствие мозгов. С чего вдруг разрешать женщинам вертеть мужиком в разные стороны. Все они ластятся, выпрашивая квартиру, машину, отпуск на море. Одна такая его родила и отправила в детдом. А Мышка отдала ему последний пирожок. Потом уже Лихой догадался, что Мышка сама досыта никогда не ела. И все равно не пожадничала.
Лихой, Мышка бежала ему навстречу, придерживая длинный подол платья.
Мышка, ты чего? Опять испугалась? Глупенькая. Что со мной могло случиться? Пацанва всего-навсего, говорил, а у самого сердце затрепетало и руки привычно поймали, закружили, словно много раз это делали. Легкая как пушинка. Отпускать не хотелось. Машину подарить? Самую дорогую? А на море?
Море? Мышка засмеялась.
А что? Мы не хуже других.
Не хуже, согласилась Мышка.
Возвращались в усадьбу Лихой и Мышка как домой. Шли неспешно, молча, держась за руки. Мышка радовалась, что гости оказались не от Аверуса, простые селяне без зла полюбопытствовали, и гадала, что Лихой ей предложил. Вырыть море? Зачем? Машиной? Какой машиной? Это подождет. Им надо насущные вопросы решить. С едой и сном. Мышка-то может где угодно устроиться, а Лихому они подходящую кровать не нашли. Когда ворота за ними закрылись, Мышка привычно забормотала свою любимую молитву.
Святой Домовяка, спасибо тебе за все. Благослови наши труды и защити от всякого зла.
Домовяка, Домовяка, подхватил Лихой. Слушай, Мышка, там под деревом сидел старик и попросил поклониться Якову. И вот я думаю, какому такому Якову? Где он прячется? Ты не встречала? Никого? Может, что-то тебя удивило?
Поварешка упала на пол.
Ага. Упала поварешка. Сама. И хомут, помнишь, упал мне на ногу?
Помню.
Ты решила, что Домовяка шалит.
Он добрый. Не обижайся.
Добрый. Знаешь, что я думаю, Мышка?
Что? Мышка затаила дыхание. Лихой с ней разговаривал как с равной обо всем, делился своими умными мыслями, а Мышка к такому пока не привыкла. И стеснялась рассказывать о себе, чтобы не разонравиться нечаянно этому парню.
Скажи-ка мне сначала, моя красавица, откуда ты его взяла? Как ты его придумала? Может,
приснился? Или научил кто? Мы говорили об этом, но я тогда не сообразил, что к чему.
Меня Берта научила, помедлив, призналась Мышка. Моя сестра. Старшая. Давно. И огонь зажигать она научила.
А где она сейчас? Твоя Берта где?
На небе, наверно.
На небе? Лихой почесал затылок. Но дальше расспрашивать о сестре не стал, потому что лицо у Мышки сразу опечалилось. Берта могла быть таким же придуманным персонажем, как и святой. Так и говорила Берта, Домовяка?
Кажется, да. Я так запомнила. Маленькая была. Мы перед сном молились. Просили еще игрушек, хотя у нас много было. Здоровья маме и папе.
Ты ведь стойкая девчонка, Мышка? Храбрая. Да? Я тебе кое-что скажу про твоего святого Домовяку, ты только не огорчайся. Ладно?
Скажи, прошептала Мышка, опасаясь неведомо чего. Ладно.
Твой Домовяка может быть, знаешь, кем?
Кем? как зачарованная повторяла Мышка.
Домовым Яковом! произнес громко Лихой и кулаком припечатал воздух. Они уже подошли к дому и дверь неожиданно распахнулась. Вот! Видишь? Дверь нам открыл. Понятно теперь?
Что?
Не что, а кто. Домовой. С ним ты разговаривала все эти годы. А зовут его Яков. И ему поклон передали.