А тут на тебе жалоба. И навроде как и подарок а только ну вот устроит он, пан ректор, принцеву другу разнос И дальше что? А ну как осерчает его величество на почтенного мага за то, сотоварищу принца окорот дал
Почесал седую макушку магистр Бучек да решил переложить все с больной головы на здоровую. Чтобы тоже поболела.
Выглянул ректор в приемную, поглядел на секретаря своего, что над бумагами корпел, и говорит:
А ты бы, Иржи, вызвал ко мне профессора Круковского. Да скоренько.
Улыбался магистр Бучек ласково да благостно. Слoвом, сразу секретарь заподозрил неладное, но виду не подал, ибо был он зело многоопытным. Взялся исполнять приказание начальства.
Явился декан факультета боевой магии без задержки, в дверь ректора стукнул так, что загудела она. Опосля сам вошел и гаркнул:
Доброго дня желаю!
Подумaл пан ректор с расстройством великим, что день-то никакой не добрый.
Накось, Анислав Анзельмович, погляди, что про птенцов своих самолучших пишут люди ответственные.
Взял декан Круковский докладную, прочел с великим интересом, а после загоготал.
Эвона как! Поди не ведал Свирский, какую яму себе копает. Ну, будет ему наука впредь с этой девкой никак не сладить.
Зависть пана ректора душить начала. Он места себе найти не может а Круковсвому и горя нет. Потешается от всей души.
И что делать думаешь? спрашивает профессор Бучек с великим подозрением.
Пожимает декан могучими плечами.
А что тут делать? Свирского вызову. Взыскание ему будет по все строгости. Ну и надобно сказать княжичу, кто на него нажаловался. У него с той некроманткой как будто заиграло что-то. Ну вот и сыпану перцу. Поглядим, чем обернется.
Вздохнул пан ректор тяжко голова у него заболела пуще прежнего. Вот узнает Свирский, кто в беде егo повинен. А чтo дальше случится? Даже если и глаз он на Лихновскую положил, шляхта этакой наглости не прощает.
И чем обернется? спрашивает ректор, чуя беду неминучую.
Может, и не стоило Круковского звать. Тут как бы хуже не стало.
А не ведаю. Что будет то и будет, махнул рукой декан боевых магов безо всякого
беспокойства да и ушел.
Как возвратилася я в общежитие после обеда, остановила меня кастелянша наша, пани Роза, сунула в руки письмецо. Сразу пахнуло корицей как от сдобы домашней, которую тетка Ганна завсегда готовит.
На-ка, Элька. Тебе из дома прислали.
Вцепилась я в теткино послание, пани Розу поблагодарила скоренько и к себе унеслась, чтобы письмецо долгожданное из дома прочесть. Нельзя же вечно ответа прoфессору Кржевскому не давать. Личи они существа на диво терпеливые, да только не бывает терпения бесконечного.
Уселась я на постель, письмо развернула и взялась читать, чего тетка Ганна решила насоветовать.
«Здравствуй, дорогая моя племяннушка»
Читаю и словно бы слышу теткин голос, мягкий да вкрадчивый. Хоть и грозна была Ганна Лихновская, а голосок все ж таки как птичьи трели звучал.
«Рада я, что находишься ты в здравии добром и подруженьку по себе нашла»
Ну, как нашла? Скорее, подбросили мне княжну Воронецкую. Да я тому только рада. Хорошая она девка, честная да прямая. Не сварливая опять же и нос не дерет.
«И что профессора твои тебя ценят тоже славно»
Искала я в словах, родной рукой написанных, ответ на вопрос самый важный что с приглашением в ученицы делать.
«А только с профессором Кржевским связываться не смей!»
Рубанула тетка Ганна с плеча, как всегда и делала. Мол, неча с личем дела иметь на том и весь сказ. Ну раз таково тетушки любимой приказание так и поступлю. Сама не разумею всего, значит, на мудрость старших надобно положиться.
И под конец отписала тетка Ганна, что матушка моя в здравии добром, хотя из комнаты своей выходит редко и через день вызывает лекарей. Сестры двоюродные тоже не хворают, да только тетка их больше из дома одних не выпускает уж больно заневестились ведьмачки, наворотят чего в сердцах.
Читаю я, читаю а так тоскливо на душе становится, что хоть волком вой. Эвона как дома дела идут по-старoму, как заведено. И родное все, знакомое, а я туточки, в Академии, среди людей, коих и узнать-то толком не успела.
Еще и староста!
Заходит в комнату Радомила раскрасневшаяся, взмокшая, поди, опять их гоняли до седьмого пота безо всякой жалости. На лицо мое соседушка поглядела и говорит:
Ты чего это пригорюнилась, Элька? Али стряслось что?
Усмотрела в моих руках письмецо.
Или дома беда случилась?
Ишь ты! Переживает за меня. Вроде мелочь а на душе потеплело. Навроде и тоска, а есть у меня душа родная в Академии. И на том спасибо.
Сплюнь, дуреха! говорю, а сама кидаюсь по дереву стучать. Все в доме у меня хорошо. Просто тоска.
Махнула рукой Радомила.
А ну это у нас от дури бабской случается. Ты делом займись глядишь, и пройдет все, молвила княжна, и спорить с ее словами я не стала.
Вот засяду за учебники и успокоюсь.
Как время положенное настaло, так и отправилась я на занятия. Как раз к профессору Кржевскому. Поди снова Здимир Амброзиевич спросит, пойду ли я к нему в ученицы. И ответ мой ему, поди, не слишком понравится.
А заодно нужно будет посещаемость у соучеников проверить. Но этот труд невелик всего-то тринадцать душ. Тут захочешь прогулять спрятаться уже никак не выйдет. И все одно старостой быть несладко.