всякой меры.
Отцовой сестpе я верила, она знающая, наверняка верный совет даст, как со Здимиром Амброзиевичем быть.
Письмо закончив, засела я за учебу. Навроде и не завтра сдавать задание домашнее, а лучше бы все закончить сpазу после занятия, когда знания новые все еще в голове свежи. Не для того я в Академию приехала, что бы лени потворствовать.
И вот завершила я задания свои, а Радомила все еще cпину над пергаментом гнет и слово за словом царапает. А вид у княжны Воронецкий ну такой озверелый, что хоть прочь беги.
Хочешь, прокляну профессора твoего? предложила я, на мучения соседушки вдосталь наглядевшись. Несладко ей пришлось.
Посмотрела на меня Радомила с благодарностью, но головой покачала. Мол, сама разберется. Ну сама, так сама. Мое дело предложить.
С утра я от соседки под подушкой пряталась. У нее то занятия начинались ранехoнько, только солнце встало следом поднялась и княжна да на учебу принялась собираться. Мне же раньше одиннадцати часов вставать причины не было. Некромантов на младших курсах с утра на занятия не гонят.
Проснулась я что-то около полудня. Потянулась, переоделась да мыться пошла. После омовения я всегда бодрость ощущала.
На этот раз, правда, поступила умней прежнего дверку в мыльню изнутри подперла, чтобы уж точно никто не потревожил. А то где один студиозус там и другой. Поди за годы без девок привыкли парни здешние обеими мыльнями пользоваться свoбодно.
И вот выхожу я, чистая да распаренная, в коридор, за мной шлейф пара тянется а навстречу тот самый студиозус, что вчера в мыльню не ко времени заглянул. Застыл, на меня глядючи, замялся.
Ты это извиняй за вчерашнее. Забыл я, что девка у нас теперь есть, говорит. И на щеках бледных румянец проступает. Может, и правда смущается. Леслав я, Калета. Четвертый курс.
А сам руку протягивает. Навроде как для рукопожатия. Поди не из шляхты и даже не из купечества, не ведает, как с панночкой здороваться надобно.
Да бывает, фыркнула я и за сглаз свой извиняться не стала. И руку жать тоже. Эльжбета Лихновская. А что первогодка и сам знаешь.
Навроде как и замирились на том, и о вчерашнем конфузе больше можно было и не думать. Беседовать друг с другом нам и в голову не пришло. Не обсуждать же, в каких видах друг друга видали? А больше и говорить не о чем.
Прочие студиозы нашего факультета тоже только только поднялись. По общежитию они бродили как мертвецы неупокоенные глаза полуприкрыты, руки перед собой выставили и бормочут что-то неразборчиво.
Прислушалась ан нет, все в порядке, просто формулы магические повторяют спросонок.
Рядом с нашей с Радомилой комнатой топтался однокурсник мой, тот, что телом обилен. Кажись, меня дожидается. А вот зачем кто знает?
Как увидел меня, так тут же дня доброго пожелал.
Кому как, парню отвечаю, а самой страсть как интересно, что ему от меня понадобилось.
Я Климек Одынец, соученик представился, а после замялся, будто продолжать не решается.
Tерпения у меня никогда много не было.
Так чего надобно, Климек?
Тот вздохнул тяжеленько.
Мы с ребятами тут обмозговали Словом, а давай ты старостой нашей будешь?
Вот уж чего не ждала так этого. Меня, девку, и над парнями верховодить выбрали? Да ещё сами парни! Вот уж новость!
И навроде почетно это старостой быть, вот только чего ради прочим студиозусам-то потребовалось меня на должность эту назначить?
А чего вдруг мне и такая честь? спрашиваю, подозрений не скрывая.
Чтобы мужчины девке над собой власть дали? Когда ж такое было видано? Могла бы подумать, что все из-за дарований моих великих, да только не успела я себя показать толком. Девка и девка, разве что на лицо не страшна.
Да навроде, боевая ты, как то не очень убедительно говорит Одынец, да смотрит так жалобно, будто его ко мне послали, угрожая карой великой.
И подумалось, что гадостное что то старосте делать придется, не иначе.
Ну и боевая, так и что? Чай рохлей у нас на фaкультете и нет. Чего бы тебе старостой не стать, а, Климек?
Спал соученик мой с лица и руками замахал. Очень уж он в старосты идти не хотел.
И что не так? на Одынца я напираю.
Очень уж любопытно стало мне, что прочие студиозусы такое измыслили. Ну если уж каверза какая то спуску не дам! Небо им с овчинку покажется, если я мстить возьмусь.
Совсем уж смутился соученик.
Да все так! Все так, Эльжбета, ты даже не думай!
Tак убеждает, что подозрений только прибавилось.
Не объяснишь, в старосты не пойду. Мне того не шибко надобно, усмехаюсь. На чистоту выкладывай давай.
Помялся студиозус,
покраснел а после и говорит:
Мы профессора Кржевского боимся. А у него и коллоквиумы будут, и практикумы, и задания брать надобно И экзамен сдавать! А ты навроде как с ним говоришь и ничего, поладили.
Эвона как. Забоялись лича, стало быть. Оно, конечно, и неудивительно кто ж мертвецов не боится? Хотя вот некромансерам вроде как и неположено перед нежитью трепетать. Даже могущественной да разумом не обделенной.
И только-то?
Замялся Одынец пуще прежнего, затрясся весь ну чисто холодец прислужница на подносе несет.
Tебе и «только то», а про профессора Кржевского столько всякого сказывают, что вспомнишь вздрогнешь! Он же, говорят, самого Кощея заборол, грудь ему кинжалом ритуальным вскрыл и сердце его сожрал! А оно еще билося! Опосля того личем и стал.