///
Голод, обоняние, осязание, слух. Но голод прежде всего.
Это он разбудил нас. Фестроги стали вынюхивать землю и уже передрались за те сухие мощи, что остались от жертв стригоев, и за остатки самих стригоев тоже. Такая маленькая стайка, но требует так много еды а сам я уже готов убить за кусок мяса и унцию мозгового вещества.
Идём на охоту за сокровищами,
дети, сказал я.
Неходячая еда? предположил один из гулей. Ходячая еда?
Да и да.
Первым делом, напившись воды из ручья, мы пересекли его и углубились в лес. Двигались то по костям, трещавшим при каждом шаге, то по мхам, мягким как невероятные перины. Туман в лесу тоже был, но прохладный ветерок гонял его, давая обзор, присылая нам запахи и наши запахи тоже кому-то отсылая, несомненно. Трижды натыкались на небольшие конструкции странного происхождения, переплетения живых лоз в форме схематичных человечков с листьями, росшими из голов. Они стояли среди леса, раскинув ручки, то ли приглашая в объятья, то ли запрещая дальнейший проход.
При виде растительных фигурок мои гули начинали плеваться, постоянно повторяли «крамп не-еда» и старались дезертировать из стаи подальше. Приходилось окликать и приводить в чувство, но соваться за невидимую границу я всё же не решился.
Через некоторое время фестроги вывели в рощу странного вида деревьев, похожих на гигантские белые луковицы. Там бродил массивный зверь, горбатый, чёрный, коротконосый, с пастью полной бивней, мокрым пятачком и четырьмя алыми глазками на морде. Оценив размер животного, поглядев на свою стаю, я понял, что, скорее всего, мы окончим жизни под копытами.
Попробуем применить интеллект.
А? поднял башку один из гулей.
Не пугайся, тебе это страшное слово не опасно. Будете копать, м-м-м, там. Вот такую яму, отсюда и досюда, пока я не скажу остановиться.
История не была моим любимым предметом во времена обучения, но кое-что я из неё вынес. Когда-то людям приходилось добывать еду охотой, они умели истреблять даже самых больших и опасных тварей древнего мира, благодаря оружию, которым владели в совершенстве, хитрости. Нужно было лишь выбрать место, вырыть яму, натыкать в дно острых палок и припрятать как следует. Ничего из этого мы не умели, кроме, разве что, рытья, но не для того ли нужен интеллект, чтобы учиться?
Гули и фестроги работали увлечённо, с завидной выносливостью, отгребали и оттаскивали в сторону огромное количество почвы, перегрызали корни, попутно жрали червей. Я, честно говоря, поразился, увидев, что в земле есть мелкая жизнь, такая глубокая проработка виртуальной реальности шокировала. Но даром ли гением звался Ледо Нифтар?
Пока стая рыла, я выломал из большого кустарника достаточно длинных веток. Затем вместо кольев утыкал дно самыми крупными рёбрами, что смог найти на земле, перекрыл яму, как смог покрыл каркас мхом, оглядел результаты.
Ну если он подслеповатый, и если вы перестанете коптить тут всё своим запахом и если он меня не сомнёт по пути А ну-ка быстро все спрятались!
Теперь самое простое, не отправиться в белёсую дымку. С удовольствием послал бы вместо себя кого другого, но для сложных задач нужны мозги, а их в стае имел только я, так что приходилось соответствовать привилегиям и статусу.
Чёрный зверь пасся среди луковичных деревьев, то травку топтал, то разбросанные везде кости копытами дробил. Он поддевал их бивнями как отвалом дрона-экскаватора, запрокидывал огромную башку, наполняя пасть и хрустел. Толстая шея, высокий горб, плотная шерсть и много сала под шкурой. Страх силён, однако, голод сильнее. Поэтому я стал приближаться, следя, чтобы до поры ветер дул от зверя ко мне; он становился всё больше, всё страшнее, показалось даже, мы выкопали слишком маленькую яму. Плашка над зверем гласила «лесной нармедон, 6 уровень».
Когда оказался достаточно близко, поднял с земли две старые кости и стукнул ими над головой. Четыре красных глаза скрестили на мне взгляды.
А, впрочем можно отменить?
Отменить оказалось нельзя. Зверь стал понемногу разгоняться, и я понял, что, когда он наберёт полную скорость, убежать уже не получится. Мои руки и ноги заработали на пределе, и, хотя Сила с Выносливостью соответствовали человеческим, бег на четырёх позволял двигаться быстрее. А земля-то дрожала!
Я нёсся, не помня себя, за спиной звучало пыхтение, нарастал гром, горячее дыхание касалось пяток, ещё чуть-чуть и я хрустну, ещё чуть-чуть и отправлюсь в белизну! Какой восторг! Смерть так близко, но ещё немного и я прыгнул. Перемахнул через яму едва-едва, упал, перекатился, а наградой за риск стал раздавшийся позади рёв.
Я очень осторожно приблизился, заглянул и убедился, что смог выбрать глубину очень даже неплохо. Над краем торчал только мохнатый горб, зато стенки стискивали нармедона так плотно, что он не мог развернуться, колотил башкой по земле, засыпая себя, и ревел.
Стоять! рявкнул я, когда остальные подоспели с вывалившимися языками, голодные.
Красная полоска на плашке зверя еле-еле
сокращалась, буквально по единичкам; против неё пульсировала маленькая пиктограмма в виде красной капли кровотечение, полагаю. Вероятно, какие-то рёбра смогли причинить добыче вред, но большую часть здоровяк смял, и теперь кровил из царапин.