Это форинт?
Вздрогнув от неожиданности, поднимаю взгляд. Доротъя стоит от меня на безопасном расстоянии вытянутой руки. Её волосы собраны сзади под красным платком. С огромным интересом она смотрит на мою монету, и я стискиваю ту пальцами. Горло сжимается.
Не знаю, отвечаю я. Стыдно признаться, что я совершенно незнакома с денежными единицами Рийар. Когда король ещё собирал дань с Кехси, мы платили
ему кованым серебром и кроличьими мехами, навьюченными на спины коней Охотников. Она золотая.
Тогда это арэнъя, говорит Доротъя, вытянув шею, чтобы лучше разглядеть. В её глазах загорается блеск надежды, отчего я испытываю и подозрение и печаль. Стоит две дюжины серебряных, может, даже больше. Я видела золотую монету лишь однажды.
Хмуро смотрю на неё, ожидая какого-нибудь злого замечания. Жду, когда она обвинит меня в воровстве или ещё каком языческом грехе. Но женщина лишь задумчиво смотрит на меня, подперев рукой подбородок.
Долгое время у нас здесь вообще не было монет, говорит она. Потом, несколько лет назад, пришли купцы из Кирай Сека и скупили все наши шкуры, рога и шерсть. Купцы сказали, что купят все товары, какие у нас есть, но заплатят нам серебром. И нам пришлось ждать, пока вернутся те купцы, потому что в других землях серебро не принимали, а они с каждым годом брали с нас всё больше и больше за свои товары.
Внутри зарождается тихое неприятное чувство.
Это были купцы короля?
Доротъя кивает.
Однажды я видела человека с такой монетой. Странные знаки и всё такое. Он был из Йехули. Но не купец сборщик податей.
Смысл её слов доходит до меня не сразу.
Вы встречали человека с такой же монетой, как у меня?
Да, отвечает Доротъя, морща лоб.
Не в силах скрыть нетерпение, подаюсь вперёд.
Вы узнали его имя?
Нет. Знаю лишь, что он был сборщиком податей из столицы. Когда он пришёл, то забрал половину нашего серебра и даже коврик из телячьей кожи. Король держит этих Йехули при себе, точно змей в мешке, и раз в год выпускает и натравливает их на нас.
Сжимаю монету в кулаке. Её слова вызывают во мне какую-то непонятную боль, но не знаю, имею ли право чувствовать себя обиженной из-за пренебрежительного отношения к Йехули.
Похоже, вы должны винить короля за то, что сразу навязал вам свои монеты.
Купцы сказали, что все соседи Ригорзага сейчас используют золото и серебро для покупки и продажи, отвечает Доротъя. Король Янош хочет следовать их примеру и чеканить собственные королевские монеты.
Я никогда не думала о соседних с Ригорзагом странах Фолькстате на западе и Родинъе на востоке. Просто очередные патрифиды, со своим наречием, но тем же благочестивым отвращением. Пока я ломаю голову над словами Доротъи, она уходит. Бесшумно проскальзывает в небольшую толпу жителей, собравшихся у костра, чтобы погреть руки. Койетана среди них нет. Думаю, что же за староста целыми днями сидит в своём шатре, закутанный в телячьи шкуры, пока его крестьяне возделывают поля и пасут своих нервных овец. Видимо, тот же, что отказывается от помощи Охотника.
Гашпар выходит из-за загона серых коров, с луком на плече и пустыми руками. Его неудача на охоте должна бы доставить мне какую-то извращённую радость, но мои губы лишь поджимаются при его приближении, словно я укусила подгнивший кусок.
Ты поджарила кролика? спросил Гашпар, носком сапога ткнув крошечные кости у моих ног.
Да. Это была хорошая тренировка перед работой на кухне в замке графа Коронена.
Ты ужасно упрямая, говорит он.
Ты ничуть не лучше.
Гашпар чуть склоняет голову.
В любом случае нет смысла спорить на каждом вздохе. Природа нашей сделки, к сожалению, такова, что мы принадлежим друг другу.
Он немного краснеет на этих словах. Чувствую, как пальцы ног в сапогах у меня чуть поджимаются. Гашпар подбирает слова тщательно и придирчиво, как я бы прочёсывала деревья у Кехси в поисках самого большого и наименее побитого яблока. Интересно, почему именно эти слова он выбрал сейчас? Возможно, он лишь проявляет свою отвратительную разумность, как всегда, но мой собственный разум спотыкается о мысль, что мы связаны.
Тяжело вздыхаю. Губы чуть дрожат, когда я пытаюсь не скривить их гневно.
В таком случае, полагаю, ты хочешь, чтобы я тебя накормила.
Кажется, он почти улыбается, но сдерживается. Улыбка на его лице выглядела бы странно и пугающе, как у волка, пытающегося танцевать, или у медведя, дёргающего струны кантеле.
Доротъя тебя бранила? спрашивает он.
В его голосе слышатся нотки беспокойства, а может, мне только кажется.
Нет, хоть и бросила пару ядовитых слов о Йехули.
Гашпар вскидывает голову:
Не понимаю, как ей удалось угадать твоё происхождение. В твоей внешности не так уж много от Йехули.
Она и не угадала. Но узнала монету моего отца, поднимаю на него взгляд, вспоминая выгравированный профиль короля Яноша с тусклыми глазами и безвольным подбородком. Глаз Гашпара яркий, взгляд острый, а челюсть резко очерченная, как линия клинка.
Должно быть, в нём больше от матери. А что, у Йехули какая-то особенная внешность?
Многие говорят, что да. Он чуть пожимает плечами, всё ещё не сводя с меня взгляд. Может, дело в форме носа или лба. При дворе было несколько мужчин из Йехули сборщики податей и ростовщики. Ни у кого из них не было ни твоего носа, ни твоего лба, ни уж точно твоих глаз.