Стан был тих, никто не спешил вставать.
Почему все спят? спросила Снефрид у двоих сонных дозорных возле еле тлеющего костра, прикрытого от ветра щитами.
На море буря, один махнул рукой в северную сторону. Здесь мы от нее прикрыты, а в море творится ётун знает что. Сегодня не уйти.
В бухте вода оставалась довольно спокойной, но приобрела грязно-серый оттенок и оделась белой пеной. Ветром пену рвало и разносило мелкими клочьями, но немедленно из глубины вылетал новый покров, растягивался по поверхности волн и снова рвался будто бесчисленные пальцы морских великанш неустанно плели сеть, тут же сердито рвали ее, недовольные своей работой, и с той же спешной небрежностью плели снова. Длинные, во всю ширь берега, валы катились на сушу, норовя ее слизнуть и проглотить, влажный ветер доносил облака брызг до шатров, и у Снефрид скоро вымокло лицо и волосы. Возле больших камней столбы брызг взмывали вверх, и каждый раз при виде этого у Снефрид обрывалось сердце вот-вот перед нею предстанет, выйдя из белого водяного облака, одна из дочерей Эгира, а еще хуже сама Ран. Небо было сплошь затянуто синевато-серыми тучами.
Снефрид ушла обратно в шатер