Нет, качаю я головой и тут же жалею, потому что от движения он начинает раскалываться. Но я терплю, мне почему-то всерьез интересно, что скажет дед.
Три миллиарда, отвечает он, задумчиво жует губами и снова говорит: и десять лет назад было три миллиарда, и двадцать лет назад столько же. Те гады, что у власти, очень заботятся, чтобы население в мире не росло. Им хватает рабов и без того, а излишки можно и утилизировать.
Вот тебе и обратная сторона прекрасного мира. Хотя я и так уже знал, что он далеко не сказочный и чудесный.
Дед усмехается, кряхтит, встает с бочки и забирает у меня флягу.
Ладно, давай сам наберу, говорит он, вижу, что тебе совсем хреново.
И, шаркая подошвой, примотанной к ногам шнурками, сильно хромая, он уходит. Я провожаю его взглядом и тем временем обдумываю свое положение.
В таком состоянии, как у меня сейчас, черта с два я дойду до города, даже если он близко. Тело обессиленно, изнеможённо, а еще эти ломки. Сколько они продлятся, сложно представить, но что-то мне подсказывает, что легко я не отделаюсь.
Так, сейчас главное узнать где я. А после вернусь ребятам и придумаем, как Вовану меня отсюда забрать.
Сижу покорно и жду деда, наблюдаю, как большая часть населения мусорного города лижет порошок, а потом, медленно пошатываясь, расползается
наш мир, Левка. Помешались на своих рейтингах. Ничего святого у людей не осталось.
Я молчу. Может, мне и хочется поддержать беседу, но сил хватает только на то, чтобы идти и не падать.
Дед резко останавливается, охает и садится прямо на землю, хватаясь за колено.
Ой, не дойду я со своей ногой, тянет он и кривится от боли.
Я растерянно оглядываюсь. Мы прошли всего-то полкилометра и даже еще мусорный полигон не покинули.
Дед, кряхтя, поднимается, вздыхает:
Ладно, пойдем, выведу вас к дороге как-нибудь, а дальше сами.
Та-а-ак, а тут я не понял, я останавливаюсь, ты это нарочно, да? Ты же не собирался никуда идти? Просто малого на меня скинуть хотел?
Дед округляет глаза и растерянно таращиться на меня, а потом ворчливо возмущается:
А тебе что? Не все ли равно? Выведешь его к станице, там люди нормальные, сами разберутся, что с ним делать. Я ж тебя не прошу его на воспитание брать!
Дед, ну ты разве не видишь, как мне хреново? Я в любой момент могу снова сознание потерять. Может, вообще сдохну. А малой с кем останется?
Он окидывает меня недовольным взглядом и ворчливо добавляет:
Да какого черта ты меня дедом зовешь? Всю жизнь дядь Валерой кликал, а теперь задедкал? Прав ты, нельзя тебя ребенка доверять. Мозги совсем потекли...
Договорить он не успевает, со стороны забора, отгораживающего свалку от внешнего мира, слышится рокот мотора.
Дядь Валера, теперь уж точно запомнил, как-то заметно напрягается, смотрит на то, как открываются ворота, в них входят три здоровенных бородатых мужика в строгих деловых костюмах. Два из них несут по канистре из-под бензина. Один самый здоровый идет впереди налегке, держит палец у уха и что-то бормочет. Очень странная компания.
Куда это они? спрашиваю я.
Дядь Валера озадаченно молчит, провожая их взглядом, жмет плечами.
Может комиссия какая-нибудь, говорит он.
Вдруг Васька задирает голову, округляет глаза и тычет грязным пальчиком в небо:
Те-тя, радостно произносит он по слогам.
Мы с дядь Валерой задираем головы тоже. Там в небе в метрах пятидесяти над нами действительно висит женщина: в черном облегающем костюме, волосы белые как снег развеваются на ветру. Она висит так несколько секунд, словно что-то высматривает, а затем, резко срывается с места, и пулей уносится прочь.
Лучше, наверное, нам поторопиться и скорее свалить отсюда, говорит дядь Валера, там, где появляются сверхи жди беды.
Почему? удивляюсь я.
А потому что просто так они сюда никогда не суются.
Ветром приносит резкий запах бензина, с той самой стороны, куда ушли здоровяки.
Так, давай, бери Ваську и уходи, он резко поднимает мальчика на руки и тычет мне.
По инерции забираю, малой удивленно и изучающе таращиться на меня.
Ле? спрашивает он.
В ответ я киваю.
Они пожар, что ли, собрались устроить? ни сколько спрашиваю, сколько констатирую я.
Дядь Валера сердито матерится, а после прикрикивает:
Уходи, говорю, без тебя тут разберутся!
Я начинаю идти к выходу. Я сейчас далеко не в том состоянии и настроении, чтобы ввязываться в очередную заварушку. Несмотря на то, что я несу ребенка, у меня даже силы откуда-то появляются и теперь я иду быстрее.
Со стороны мусорных куч уже доносится запах гари. Один черт, способностей потушить пожар у меня нет. Да и та летающая сверхженщина там зачем-то была. Выглядела как супергероиня, может она здесь затем, чтобы спасти лутумов. Вот, значит, пусть и разбирается.
Хотя что-то мне подсказывает, что тут все далеко не так просто.
До выхода остается буквально несколько метров, но в этот самый момент калитка распахивается настежь, и на свалку вваливаются несколько человек: двое мужчин с камерами, и женщина с микрофоном. Ух ты, как оперативно пожаловали сюда журналюги. Но судя по всему, они знали, что надо явиться прямо сейчас.
Мусорные кучи позади нас горят уже так, что дым столбом уходит в самое небо, огонь захватывает все больше и больше пространства.