Да, крещенный, говорю я уверенно, только крестик свой где-то давно посеял.
А ничего, я тебе дам и освещу. Это хорошо, что крещенный. Раньше чаще детей крестили. И лутумы еще лет пять назад ко мне приходили с детками никому никогда не отказывал. А сейчас вообще никого. Только что по воскресеньям несколько бабушек захаживают на утреннюю службу. Так, а сейчас мойтесь идите, а я вам какую-нибудь одежду подыщу.
Слушай, отец Пркофий, говорю я, очень польщен твоим гостеприимством и щедростью, но вот не пойму. Неужели ты не боишься вот так пускать в свой дом меня, чтобы я тут ходил. Так-то у лутумов слава плохая. А вдруг мы ограбим тебя и сбежим?
В ответ он нехорошо усмехается:
Ограбите? Да на здоровье! Брать-то у меня нечего кроме еды. Пирожки вот эти, что ли, сопрете? Да берите себе на здоровье, сам отдам. Мне Серафима с шестого дома каждые три дня их приносит, есть не успеваю. Да и знаешь, что, Леонид, есть у меня талант особый, загадочно улыбается он, вижу я людей, умею считывать их помыслы. Понимаю, чем человек наполнен, добрыми намерениями, аль злыми. Вот ты, Леонид, не злобный. Резкий быть может, со своей правдой, но живешь по уму, и по совести.
Ну спасибо на добром слове, усмехаюсь я.
Про себя же думаю, что если бы знал батюшка кто я на самом деле, такого бы не говорил. Но мне действительно сейчас нужна помощь и отказываться от гостеприимства я не собираюсь.
Я, знаешь ли, захаживал время от времени на вашу свалку, продолжает говорить отец Прокофий. Видел, какой там люд: одурманенный, жадный и злобный как зверь. Да и вообще, жизнь лутума больше похожа на жизнь животного, а не на человека. Вся молодежь там такая, смотреть больно. А ты другой. Василия вон привел, другим бы до него не было никакого дела. А ты привел.
Угу, киваю я.
Что ж, ладно, хлопает он себя по колену, идите уже мыться. А то смердит от вас, честно говоря, похлеще чем от деревенского сортира.
Мне отец Прокофий начинает нравиться все больше. Он, конечно, немного с придурью, но кто вообще без нее? И мужик он явно неплохой, и Ваську с ним оставлять ничуть не страшно. Уж лучше пусть растет при церкви, чем в приюте, или не дай бог в каком-нибудь городе Возрождения.
Мы отправляемся с Васей наверх, там уже набранная горячая ванна. Сначала мою мелкого. Он поначалу противиться и капризничает. Непривыкший купаться Вася откровенно боится воды. Но потом ничего привыкает, удивляется мыльной пене на мочалке, играет с ней. Когда
заканчиваем с купанием, выясняю, что волосенки у Васьки на три тона светлее, а вот от взгляда на его тельце становится не по себе. Понятно, что с питанием на свалке плохо, но чтобы настолько... Одни ребрышки и косточки. К счастью, живот еще не раздулся, как у африканских детей, но недостаток витамин и полноценного питания уже явно отразился на мальчишке.
Ну ничего, говорю я, Прокофий тебя откормит, подлечит, вырастишь крепким, красивым и умным.
В ответ Василий только улыбается, словно бы действительно понимает, о чем я говорю.
После передаю Васю Прокофию, и отправляюсь сам на гигиенические процедуры. Пока набирается ванна, раздеваюсь и рассматриваю себя в зеркало. Честно говоря, без слез на это смотреть невозможно. Живот настолько впалый, что кажется, надави пальцем на пупок, и можно коснуться позвоночника. Что ж, ладно, откормим.
Рассматриваю лицо в поросли, решаю, что неплохо бы побриться. Очень интересно взглянуть на то, что кроется под этими зарослями. Долго ищу на полках в ванной бритву, но отец Прокофий с его пушистой бородой, наверное, и вовсе не бреется, а только подстригает ее.
Наконец под раковиной нахожу опасную бритву, каких не видал уже лет двадцать. Бритва оказывается довольно острой. Мылю лицо и приступаю к делу.
Через десять минут изучаю свое гладко выбритое лицо в зеркале. Черты довольно привлекательные, если не брать во внимание болезненный взгляд и излишнюю худобу. В общем, мне даже нравится. Вполне себе ничего у меня морда.
Когда вода набирается, прежде чем лезть мыться, решаю снова проверить способности. Очень уж мне не нравится, что они вот так ни с того ни с сего пропали. Да и Вову мне нужно проверить, убедиться, что он едет за мной.
Ложусь на пол, закрываю глаза и вдруг все получается. Я оказываюсь в темном пространстве, перед глазами привычное меню. Что же это тогда получается? В голову приходит самое очевидное на батюшку мои способности не действуют. Значит, все же работает религиозная защита от бесов, только не так, как я предполагал.
Не теряю время, переключаюсь на Вову.
Он оказывается далеко не в машине, как я рассчитывал. Вова стоит у каких-то гаражей, рядом несколько мужиков в грязной робе, от них несет соляркой и алкоголем. Что это он еще задумал?
Я уже было собрался заставить подбить ему и второй глаз, решив, что он снова решил нас кинуть и действовать по-своему, но тут один из мужиков подходит к нему и протягивает ключи от авто. Москвиченок что ли сломался?
Спасибо, говорит Вован, ты меня очень выручил, Петрович.
Ай, да мне для людей Кузьмича ничего не жалко, отмахивается Петрович, но жду разницу через неделю, Черныш. Не вернешь, придется доложить Кузьмичу. А ты сам знаешь, что он не любит, когда его беспокоят по таким пустякам.