Лежа, мы наблюдали, как в полной тишине наш пленитель снимает тело Эгже с этих трубок Ого, а они, оказывается, неглубоко вошли. На живот мужика было страшно смотреть, но я даже отсюда видел кишки повываливались, а органы-то целы. Ни слизи, ни желчи.
Водена вырвало.
Йольюй же, распластав тело на камне, принялся заниматься чем-то непонятным. Поснимал с себя бусы и четки, обложил ими тело, тщательно выверяя место каждой, а затем стал ходить вокруг этого всего, обсыпая пылью из кожаного мешочка и бормотать отрывисто:
Сьянг нахт им-мит уанаке, тенг муарссари
Консервирует.
Тьфу, в смысле жизнь поддерживает временно. Воден наконец расправился со своим кляпом, просто содрав его о камни, и теперь сплевывал рвоту и ругался. Это у них какая-то магия дикая, я не интересовался. Но ритуал этот видел его наши люди давно изучили и кодифицировали в Академии.
Украли, в общем. И много вас таких ходит, ритуалы подглядывает?
Сколько надо, столько и ходит. насупился и без того хмурый и бледный как смерть Воден. Это все в интересах науки. Магия должна быть достоянием всех
В Академии. Всех в Академии.
Я забавлялся. Смех и ирония самый простой и доступный способ снятия стресса. Я редко попадал в опасности вместе с кем-то, все больше один, так что не большой мастер шуток. Но должно ли это меня остановить?
Вскоре, впрочем, Йольюй закончил свой ритуал, и тело Эгже окуталось бледным мертвенным светом. Маг подошел к нам.
Слушай сюда, шут. Сейчас я тебя подниму и ты будешь нести Эгже спереди. У тебя как-раз очень удобно для этого завязаны руки. Я понесу его сзади. А ты обратился он ко мне. Идешь рядом спокойно, во всем меня слушаешься. Понял? Ты же хочешь к папе, верно?
Я закивал, тихонько подвывая. Похоже, мой спектакль их вполне устраивает. Даже если они и замечают странности видимо, не верят, что Михаэль мог обрести разум, и пропускают все необычное мимо себя.
Что ж. Это к лучшему.
Резким и сильным не по комплекции рывком волшебник поднял меня на ноги, и мы продолжили путь. Теперь уже в полной тишине, внимательно озираясь.
Глава 4 Сокамерница
Йольюй раздавал указания нескольким дюжим дикарям, ожидавшим нас у входа в пещеру. Эти уже действительно заслуживали называться дикарями. Одетые в шкуры, они были расписаны узорами серого и черного цвета, что на их бледной коже смотрелось особо неестественно.
Лиц я не запоминал какая разница? А вот к разговору прислушивался и места оглядывал. Мало ли выдастся еще возможность выбраться отсюда самому.
После происшествия с раком-переростком мы прибавили ходу, так что до начала сети пещер дотащились уже где-то через час. Но за этот час я успел порядочно сбить себе стопы расписные дворянские туфельки совсем не годились для лазанья по каменистым скалам и заросшим колючкой оврагам.
Как только наш конвоир закончил раздавать указания и скрылся в одном из ходов пещеры, пара варваров подхватила тело Эгже, а еще трое хмуро подошли к нам и молча указали на прямой широкий спуск вниз. Сопротивляться мы не стали, разумеется. Будет еще время.
Во имя матери-земли, ваше высочество, заткнитесь. Эй, красавица! Мест в камерах нет, так что у тебя новый сосед! Особа королевских, так сказать, кровей!
В каменный мешок меня буквально забросили, предварительно бесцеремонно обыскав и отняв все мало-мальски полезное. Так что теперь я, продолжая притворяться больным, сидел на холодном камне и подвывал, потирая задницу.
Задница от падения болела без всякого притворства.
Когда дверь из мощных темных досок с грохотом захлопнулась, я тут же замолчал, прекратил дурачиться и начал разглядывать свое новое жилье.
Почти сразу, впрочем, закончил. Просто каменный мешок с парой худых матрасов на холодном полу, ведром в одном углу и вентиляционным отверстием в другом. Единственное, что привлекло мое внимание чистый и аккуратный круглый коврик в центре помещения.
Ну и, конечно, сидящая на нем девушка.
Над ее головой в воздухе висел небольшой комок света, тепло озаряющий всю эту небольшую комнатку. Видеть он мне не мешал, так что теперь я молча разглядывал ее, а она меня.
Молодая. Тут чутье меня вряд ли обманывает по меркам моего мира такой гладкой и матовой кожей и большими глазами мог обладать только подросток лет тринадцати, значит в этом мире ей да примерно как мне нынешнему.
Хотя выглядела незнакомка паршиво. На руках и лице грязные разводы, одежда, когда-то бывшая широким многоцветным платьем, грубо оборвана до колен и давно стала грязно-серой, руки худые, ноги, сложенные сейчас стопами внутрь и коленями наружу, костлявые.
А вот лицо, несмотря на состояние, красивое. Впалые щеки ярко подчеркивали точеные скулы, оттеняющие большие серые глаза и настороженно сжатые губы, высокий лоб чуть сморщен. Да уж, видеть полоумного принца она явно не
рада.
Тряхнув гривой густых и черных как уголь волос, она одним движением встала на ноги и подошла ко мне.
Привет Так. Ты спишь вон там у стенки. Меня не трогаешь. Со мной не разговариваешь. По нужде вот ведро. Понимаешь меня? Кивни если понимаешь.
Сухой холодный голос. Нарочито холодный. Ага, да она же нервничает. Старается сразу определить роли, поставить себя но нервничает. Вот, глаз дергается.