Пять великих домов Кеда, Минванаби, Оаксатуканами, Ксакатекас и Анасати по-прежнему доминировали среди множества кланов и политических группировок, определявших управление Империей. Исторически только эти семьи могли претендовать на титул Военного Стратега до тех пор, пока прабабка нынешнего Императора не возвела на трон своего сына.
Но над всеми ними возвышался неизменный символ власти сам Император. Свет Небес мог отменить любое решение Высшего Совета, объявить войну или одним словом заставить враждующие кланы сложить оружие. Такова была его власть. В этом зале, где сейчас витало напряжение, лишь его слово имело истинный вес, и Миранда понимала, что от следующей фразы молодого правителя зависело, услышат ли её предупреждение или оно потонет в бесконечных политических манёврах.
Все замерли в ожидании, пока Император, восседающий на золотом троне символе власти, освящённом двухтысячелетней историей Империи, обдумывал свой ответ. Собравшиеся лорды великих и малых домов хранили гробовое молчание. Никто не смел заговорить прежде Света Небес.
Миранда обратила внимание на пустующее кресло по правую руку от правителя, расположенное чуть ниже на возвышении. Оно было установлено ещё прабабкой Сэзу легендарной леди Марой из Акомы, Владычицей Империи, единственной за всю долгую историю цуранийского народа, удостоившейся этого титула. Спасая свой дом от беспощадных врагов, она преобразовала целую нацию, даровав свободу миллионам обездоленных. Благодаря её деяниям родилась новая империя, где искусство, музыка и литература стали цениться не меньше воинской чести, доблести и жертвенности.
Хотя Империя не избавилась от внутренних противоречий и трудностей, за последние три правления она переродилась, несмотря на попытки традиционалистов вернуть её к прежним устоям.
Все взоры обратились к Императору, когда
Свет Небес наконец пошевелился. В зале повисло напряжённое ожидание следующее слово правителя определило бы, встретит ли Империя надвигающуюся бурю единым фронтом или погрязнет в распрях. Даже видавшие виды советники затаили дыхание, а Финда, стоявший у трона, незаметно сжал руки в бессильных кулаках, словно предчувствуя тяжесть грядущего решения.
Сэзу Первый наконец показал свою реакцию: его лицо отражало глубокую обеспокоенность. Когда его прабабка провела реформы в Империи, она также преобразовала и статус Императора из почти что церемониальной фигуры он стал обладателем высшей власти. Бремя ответственности уже добавило ему возраст сверх его тридцати шести лет.
Тихо, почти задумчиво, он произнёс:
Действительно, тяжёлые слова, леди Миранда. Наша нация наслаждалась миром более двух поколений. Лишь некоторые трения с соседями из Турильских нагорий и за Кровавым морем на юге позволяли нашим молодым воинам стяжать славу и приносить почёт своим домам. Но мы не вели крупных войн со времён вторжения на ваш родной мир.
Миранда кивнула. В жилах Императора текла мидкемийская кровь: возлюбленный Мары, Кевин, был признанным отцом Императора Джастина. Хотя этот факт вызывал у неё смутное чувство родства, этот молодой человек оставался истинным цурани.
Но в его следующем вопросе прозвучало что-то странное, почти заученное:
Не будет ли решением просто удалить этого Талной с наших земель и вернуть его в ваш мир?
Миранда перевела взгляд на Аленку, старейшего из Всемогущих. Тот ответил с почтительной твердостью:
Свет Небес, мы уже рассматривали этот вариант и считаем его бесполезным. Именно ренегат Лесо Варен помог дасати закрепиться здесь. Теперь они знают путь назад, и мы уверены, что вернутся.
Он замолчал, будто взвешивая каждое слово, затем продолжил:
Есть нечто в нашем мире Многие из нас полагают, что дасати выбрали его не случайно. Просто мы пока не понимаем зачем.
Тишина растянулась, прежде чем он добавил:
Мы считаем, что все народы должны готовиться к вторжению.
Император размышлял долго слишком долго для человека, услышавшего подобное впервые. Когда он наконец заговорил, его тон был отмеренно-точным, почти заученным. Миранда вдруг осознала: этот молодой правитель не простак. Он знал, что они скажут, ещё до их слов! Её догадка о его странной невозмутимости подтверждалась. Но как он узнал? И почему его ответ звучал как репетированная речь?
Внимайте мне, произнёс Свет Небес, поднимаясь с трона.
Великие лорды Империи мгновенно встали, никому не дозволялось сидеть в присутствии императора, когда он стоял.
Наши традиции древни, наши пути освящены веками но теперь мы столкнулись с угрозой, какой не помнит даже память предков.
Его голос, обычно мягкий, обрёл металлическую твёрдость:
Это возвращает нас к истокам к эпохе мифов, к приходу наших народов по Золотому Мосту.
Хранители преданий говорят, что то, от чего мы бежали из дома до начала времён, было столь чудовищным, что не поддаётся описанию, начал Император, его голос звучал мерно, как колокол, возвещающий беду. Ни в одном сказании, ни в одной песне нет намёка на то, что изгнало наши народы в этот мир. Лишь тень ужаса, от которого спасались предки.
Он сделал паузу, давая словам проникнуть в сознание слушателей, затем добавил: