Поверю. Изетта назвала тебя капризной.
Капризной? удивляется Шислин.
Точнее своенравной, но она из прислуги и не может плохо говорить о господах. Если читать между строк, то ты создала в замке капризный и придирчивый образ. Тебе это поведение кажется естественным, ведь ты родилась в благородной семье, но простые люди такое не любят.
Правда? Никогда бы об этом не подумала. Хотя теперь я понимаю, почему некоторые люди разговаривали со мной с неприязнью, хотя я пыталась быть вежливой.
Она говорит, а я слушаю.
Шислин рассказывает о семье, в которой родилась, о родителях, которых не стало очень рано. О богатствах, которые свалились на неё, и которые она благополучно растеряла. Она никогда не была из тех людей, которые планируют на годы вперёд.
Я вообще растяпа, вздыхает Шислин. Всё, к чему я прикасалась, мгновенно разрушалось.
Мой подбородок лежит на плече девушки, её голова на моём. Мы продолжаем сидеть на лавочке по одну сторону стола.
Чувствую её руку корнями волос на затылке.
Ещё раз спасибо, говорит Шислин. Спасибо, что оказался здесь.
Пожалуйста.
Слёзы снова наворачиваются у неё на глазах. Она подаётся вперёд и чмокает меня в щёку, затем ещё раз. Последнее, отчаянное желание почувствовать тепло другого человека. Обоюдное, надо сказать.
Существо, которое так сильно напугало меня в Орнасе, оказалось обыкновенной девушкой. Долгая жизнь заставила её забыть о своей человечности, но сейчас всё выходит обратно наружу. Она сидит рядом и касается меня губами.
Вокруг нас место, которое не существует. Оно исчезнет, как только мы уйдём, и никогда больше не появится снова. Ни один человек не посетит эту таверну. Стены запомнят наше присутствие и никому о нём не расскажут. Оно останется навечно погребено в воспоминаниях, растворится вместе с шёпотом ветра, словно его и не было.
Отстраняюсь от девушки. Смотрит мне в глаза, а я в её пылающие огни. Её ладонь покоится на моей груди.
Не уверен, что происходящее правильно.
Ты же искала меня, чтобы я выполнил твою просьбу. Мы не должны были симпатизировать друг другу.
Знаю, говорит. Но что уж теперь поделать?
Она придвигается, при этом не шевеля ни одним мускулом. Взлетает, опускается мне на колени и осторожно целует в лоб, будто боится меня напугать. Целует в бровь, в висок, в щёку.
Есть вещи, которые человек не контролирует. Нелегко заставить себя что-то чувствовать, и ещё сложнее вытравить в себе чувства. Происходящее совершенно точно не должно происходить. Повторяю себе, что я здесь для совершенно другой цели, и мне нужно держаться, но жилка в сердце, которая дрожит только при виде притягивающего тебя человека, не даёт успокоиться. Та самая жилка, которая перехватывает дыхание, переворачивает внутренние органы. Которая бьёт тебе в голову в самый неподходящий момент, заставляя забыть всё, что ты обычно забывать не хочешь.
Но я держусь.
Шислин, говорю.
Она едва отлепляется от меня, но руки по-прежнему сжимают мои щёки.
Ты всё делаешь только сложнее.
Какой же ты всё-таки глупый, Гарн
Её губы касаются моих и все мои протесты разносит в клочья. Все мои баррикады в голове рушатся, их сносит страстью девушки, её порывами и жаждой любви. Настолько сильной, что мой разум подбрасывает в воздух и он, кувыркаясь, падает на твёрдый каменный пол. И пока он валяется, шокированный и не понимающий что происходит, у руля в голове становится другая часть моего сознания.
Плотнее прижимаю девушку к себе.
Она хочет тепла?
Она получит его. Она получит его столько, что всё тепло этого мира покажется ей лишь тусклым отголоском далёкого пламени.
Мы настолько близко, что я чувствую биение её сердца, оно колотится в унисон с моим, бешено и неудержимо. Больше нет места логике, нет места сомнениям. Остаётся лишь чистое тяготение. Две планеты, зацепившиеся друг за друга гравитационным полем.
Она целует меня и жар от её слёз обжигает кожу.
Стены раздаются в стороны, потолок исчезает, мы больше не сидим в таверне на деревянной скамье, а летим по небу, переплетясь телами, точно две змеи, решившие оставить между собой как можно меньше пространства. И далёкий-далёкий пейзаж виднеется внизу.
Одежда сама спадает с меня. Шислин достаточно лишь подумать, чтобы она порвалась на лоскуты и унеслась прочь, к земле.
Я больше не могу понять, где заканчиваются мои уста и начинаются её. Хоть бы этот танец длился вечно, этот обоюдный соблазн, эта внезапная мелодия в наших телах. Искра соприкоснувшихся языков. Два взгляда, нашедшие друг друга. Невозможно представить момент ещё интимнее.
Мои руки скользят по её талии, бёдрам, приятным округлостям ягодиц. Я больше не могу думать попросту не способен. С ума сводит пьянящий аромат её губ, её волос. Она обвилась вокруг меня ногами и руками, мы кружимся в вышине, оказавшись во внезапной невесомости. Не только земной, но и личной, где ничто извне не может нас побеспокоить.
Мы словно две детали одного механизма, что были специально созданы друг для друга. Подходим, дополняем, обретаем смысл.
Сладостное ощущение союза двух полов.
Исполнение изначальной функции.
Сливаемся воедино во всех возможных и невозможных смыслах.