Хха не совсем точно представлял, что нужно делать, но мысли-желания любовницы были столь сильны и однозначны, что, казалось, светятся в полутьме.
Девушка хотела крикнуть «нет!», но, конечно, не крикнула. Желания боли и яркой смерти, как и желание убить, бурлили в пустом и жадном теле. Си не знала, чего больше хочет, и от этого возбуждение лишь еще жарче сводило ее бедра. Леди медлительно вложила кисти в петли, и с почти неслышным стоном, рывком затянула узлы. Не давая себе опомниться, вступила в нижние петли, брыкнувшись, затянула и их.
Теперь она почти висела, растянутая в раме, лишь носами бархатных туфелек доставая до испятнанных, покрытых толстой коркой, плит пола.
Ты выбрала сама, напомнила Хха, глядя на светлое беззащитное пятно обнаженной спины и почти голой попки.
Ужасаясь и сожалея о своей покорности, исходя нетерпением и жаждой боли, Си не могла выдавить из себя ни звука, лишь тряхнула головой, и блестящие змеи локонов колыхнулись по плечам и вздернутым рукам.
Ленточница она. Пусть не синяя, а черно-багряная, но все равно лишь гибкая гадина. Злобы и безжалостности на десятерых ленточниц хватит. Но те хоть жалят, только если на них наступить или сесть, а эта исключительно той кровью-болью и питается.
И все равно не-шаману было худо. Лгал. Это ведь не вражеского воина обмануть, или зверя хитростью подманить. Тоже, конечно, подманивание, но уж очень Она же, больная, верит, что в этом истязании счастье и великое ку.
Оглянуться Си была не в силах, но страстно прислушивалась к шорохам, пытаясь угадать, что он выберет со стола. Хха взял тонкий, крученый из кожи инструмент, с костяной рукоятью и свинцовым шариком на гибком конце. Кажется, «хлыст» называется. Странная штуковина, отдаленно напоминающая выпрямленную плеть, не совсем понятно как ею пользоваться, но настоящие убийственно
тяжелые бичи не-шаман сразу отверг, а десяток иных инструментов с шипами и зубьями выглядел слишком загадочно. Нормальные люди в пытках одними ножами и колышками вполне обходятся и не жалуются. Ну, ладно
Страдая, Хха двинулся к раме. Делать ему ничего не хотелось. Вот вообще ничего. План-то был, вроде и неплохой план, но теперь не особо выполнимый. Невыполнимый из-за внезапной обще-телесной слабости. Жабу его надуй, нет призвания к подобному шпионству
От звука приближающихся шагов Си затрепетала напряженные разведенные ноги стройные, легкие задрожали под обманчивой защитой туго натянувшегося шелкового подола. Мыслей в голове девицы не было лишь страстное ожидание.
Выбрала, прорычал Хха, убеждая не только жертву.
Полуголое со спины тело начало судорожно подергиваться в путах, балки не шелохнулись, но запах сырого мяса и воска от них пошел гуще. Си по-прежнему ничего не думала вроде как почти умерла, разве что еще часто-часто дышала.
У Хха с мыслями тоже оказалось не очень густо. Машинально провел шариком жестокого инструмента вдоль впадинки тонкого хрупкого хребта тело мгновенно изогнулось подсеченной рыбой, но путы не дали надежды ускользнуть от грядущего ужаса боли. Не-шаман смутно улыбнулся странной и такой хорошей рыболовной мысли, завел шарик-грузило под платье, прямо в лощинку между напрягшимися ягодицами. Вот это знакомо. Нет, хайова не желал играть и его пальцы скользнули вслед за хвостом пыточного орудия
Вот это оказался правильный маневр. Ощутить теплое, жаждущее и боящееся, пахнущие не мертвым мясом, а духами и полной готовностью. Ложь и шпионство куда-то делись, а возбуждение вернулось мгновенно, словно вскинутый и натянутый в стремительном бою лук.
Вот ты подлая балованная кошка! прорычал хайова. Свистнул стек, коротко вскрикнула жертва, а перекладина вздрогнула, получив удар свинца и кожи
Куда делся ненужный инструмент, Хха не помнил. Подол девки уже был задран, и мучитель мучил любовницу без всяких городских выдумок. Правда, сейчас и его ощущенья оказались иными
Мэтр Кооль рассказывал, что переросшие кристаллы лопаются и разносят все кругом. Называется «взрыв». Порочные замковые девки тоже взрываются. По-крайней мере, не-шаману так показалось. В голове Си вспыхнула не мысль, а нечто вроде груды искрящихся цветных факелов, что заготовили для праздников. Эта вспышка и самого хайова сильно опалила. Опалила сладостно, почти до слепоты. Кажется, девка на мгновение лишилась чувств, Хха ничего осознать не успел, продолжив бешеный напор. Си пришла в себя, замотала головой, глухо завыла, она и отдавалась, и пыталась избежать, судорожно дергаясь в ремнях. Любовник не сдерживался, и ей было больно. Не так больно, как желалось безумной шмонде в предчувствии ослепительной смерти, но достаточно, чтобы бесконечно падать-лететь в тот смрадный колодец болезненного наслаждения.
Безумие заразно. Хха это точно знал, но не имел иного выхода, как заразиться. Сил не сдерживал, чередовал способы как распутница и научила. Скрипели ремни и вибрировали балки, отзывались звоном цепи где-то под потолком, металось пламя фонаря. Капала кровь с груди палача, разодранной драгоценностями жертвы, напряженные сухожилия и суставы едва не рвались. Не-шаман знал границы возможностей человеческого тела и шел по краю. Иногда Хха видел закатившиеся глаза любовницы, капающую с губ пузырящуюся пену. Но никто не издох