Планичка держал меня в плену все полтора часа моих наблюдений за его действиями. Я тогда уже мог предполагать, что вряд ли мне еще раз удастся увидеть его на поле, и старался запомнить манеру игры выдающегося вратаря, как бы оставить в памяти кассету видеозаписи. Я не ошибся: больше в игре я Франтишека Планичку не видел. Включаю «видеозапись».
Вот он стоит во вратарской площадке Нет, неправильно, не стоит. Франтишек не стоял недвижно на линии ворот: не его позиция. Он ИГРАЕТ на всей штрафной площадке. Каждый мяч в ее границах его мяч. Он берет его даже, если мяч направлен не в ворота, а вдоль их. Его обычное местонахождение в метрах шести-семи от линии ворот. Пойманный мяч он не выбивает, как это делалось у нас, а передает обязательно своему игроку, находящемуся в наивыгоднейшем положении. Все проделывается быстро и красиво. Несмотря на невысокий для вратаря рост 176 сантиметров и некоторую полноту, пластичность, прыгучесть, легкость передвижения позволяют ему быть хозяином штрафной площадки и вверху и внизу. По игре вверху его не с кем было сравнить: наши вратари тогда так масштабно не действовали. А вот когда он бросился «рыбкой», то напомнил незабываемого Евграфыча.
Планичка лучший игрок Чехословакии и, я думаю, лучший вратарь мира! таково было мое мнение о нем в 1934 году, о чем я и сказал, выступая в посольстве с рассказом о поездке в Чехословакию.
Позднее я встречусь с Яшиным, познакомлюсь с его игрой, вознесшей Леву на недосягаемую высоту лучшего вратаря мира всех поколений. Это признали и Рикардо Заморра, и его собрат по футбольной профессии Франтишек Планичка. Правда, меня
от этого события будет отделять дистанция огромного размера двадцать лет!..
Вернувшись домой, каждый занялся своими делами. Все ребята работали, кто где: Сергей Иванов и Станислав Леута шоферами; Василий Павлов, «король голов», служил в Центральном совете «Динамо», вздыхал при встрече: поди-ка попиши! он выписывал пропуска и членские билеты; Вадим Потапов сменным инженером на «Серпе и молоте», брат Александр главным бухгалтером на фабрике спортинвентаря им. А. С. Енукидзе. Я уже четыре года являлся председателем правления кооперативной фабрики по изготовлению спортивного инвентаря «Спорт и туризм». Об этом, оказывается, узнали журналисты Чехословакии, и в одной из газет в день нашего приезда была помещена моя крупная фотография, а под ней подпись: «Футболист директор фабрики». Удивило, что я работаю директором фабрики и одновременно играю центрального полузащитника.
На вокзале в Праге какой-то толстяк, представитель рабочего кооператива, протянул мне руку здороваясь и дружески закричал, как старому знакомому:
А-а! Директор!
Он с большим любопытством разглядывал меня, громогласно смеялся и все повторял:
Директор!
Я спросил этого жизнерадостного болельщика, чему он так удивляется, у нас, мол, все футболисты работают или учатся.
Тогда он разыграл целую пантомиму под смех игроков, репортеров, фотокорреспондентов.
В Праге директор это вот что, пояснял толстяк. Он развел руки в стороны, выпятил живот и сделал перед ним округлое движение руками, придав при этом физиономии каменное выражение. Все это означало, что директор должен быть важным, солидным, с брюшком, буржуа, одним словом! А тут худой, молодой, да еще и футболист! И он принялся размахивать ногами, изображая игру в футбол.
Я должен сделать авторское признание именно в этом месте. То было время счастливых для меня совпадений. Судьба мне улыбалась: я еще не перешагнул предупредительного порога футбольной зрелости, вступил в ряды КПСС. Все было ладно в семейном быту и дружеском окружении.
Через призму радостных восприятий и формировалось мое мировоззрение. Футбольная жизнь прямо соотносилась со всем окружающим миром.
4.
Известный спортивный продюсер Бернар Леви, один из руководителей профессионального французского клуба «Рэсинг», вскоре после нашей встречи с чехословацкими профессионалами пригласил сильнейших футболистов столицы принять участие в традиционном новогоднем матче в Париже. Тогда сборная Москвы состояла из игроков «Динамо» и «Спартака».
Жизнь страны шла своим чередом. События одно другого значительнее чередовались с необычайной быстротой. На фоне житейского калейдоскопа возникали масштабные картины, такие, как челюскинская эпопея, рекорды Петра Кривоноса, Алексея Стаханова, Никиты Изотова. Своими трудовыми подвигами они увлекали других на славные дела патриотический призыв Хетагуровой не давал спокойно созерцать происходящее, звал принять активное участие в героических буднях Родины.
Жить стало лучше, жить стало веселее! этот лозунг стал нормой ощущения бытия.
Инженеры человеческих душ писатели были увлечены поиском героя современника. Этот поиск затянулся вроде бы и на театре и в кино. Образ по сие время остается недорисованным. Наверное, живое творческое дело трудно уложить в жесткие формы. Сегодня данный герой годится, а завтра он уже отстающий от века: жизнь убежала вперед.
Так и в футболе, турецкие встречи перестали стимулировать движение вперед. Необходимо было действовать дерзновенно. Выход на европейскую арену диктовался, как веление времени. Во всяком случае, мы так воспринимали поездку во Францию.