новое. Это экстремальное преобразование оно предполагает полное изменение глубинных принципов социального и культурного устройства.
Планы радикального преобразования в современном языке характеризуются термином «экстремизм», а носители этих планов могут быть обозначены как «экстремистское сообщество». Экстремистское сообщество, в силу отрицания форм организации и культуры существующей системы, является ее врагом и подлежит подавлению любой ценой, но с позиции Над различиями Наличного и Иного, оно выполняет свои функции по отношению к метасистеме, частями которой в историческом времени являются и наличный, и иной варианты.
Располагая радикально неприемлемыми для регулярного мира идеями и планами, экстремистское сообщество создает резерв возможностей для общества, переживающего катастрофу. Самый яркий пример экстремистской революции русская большевистская революция 1917 года. Менее выраженные и не столь радикальные французская демократическая революция 17891794 годов и германская национал-социалистическая 19331934 годов.
Катастрофу (необратимый распад всей социокультурной системы) следует отличать от кризиса, который разрешается за счет смены элит или прихода к власти легитимной, системной оппозиции. Экстремисты приходят к власти, когда исчерпываются все потенции регулярной зоны. Экстремизм представляет собой опасное и нежелательное явление для общества, когда оно жизнеспособно, но оказывается необходимым спасительным компонентом, когда наступает катастрофа. Социально-политическая катастрофа означает вхождение государственной или цивилизационной общности в экстремальную зону. Выход из экстремальной зоны либо возврат к обычному регулярному существованию после окончания экстремального периода, либо переход к новым формам организации.
К чему приводит отсутствие экстремистского ресурса, показал опыт постсоветских государств. К моменту распада СССР единственная, помимо КПСС, организованная сила Армия представляла собой доведенный до совершенства, специализированный и потому не сумевший перехватить инициативу у распадавшейся Партии механизм. В интеллектуальной среде, в том числе и в среде военных аналитиков, только формировались альтернативные фундаментальные проекты, еще даже не превратившиеся в тексты. И русское подполье , и разрозненные диссидентские группировки были малочисленны и воспроизводили в своих проектах либо «белую идею», либо идеализированные представления об организации западных обществ, которые нельзя отнести к категории экстремистских. У обширного слоя алчных людей, готовых делить то, что осталось от умирающего государства, была своя протоидеология, но не было ни методов захвата собственности, ни способов регуляции отношений, ни организационных ресурсов для установления нового порядка.
И тогда нехватку экстремистских ресурсов восполнили силы, которые ранее никогда не появлялись на политической арене, организованный криминалитет. Понятие «криминальная революция», впервые введенное Станиславом Говорухиным, достаточно точно отражало этот процесс. Преступный мир к этому времени располагал собственными людскими ресурсами, своей организацией, своей иерархией, своими нормами взаимоотношений и отработанными способами решения противоречий. В каком-то смысле у него даже были все три ветви власти: вечевой парламент («сходняки»); исполнительная власть (от «воров в законе» до «смотрящих» и силовых протоформирований, которые легко и быстро, впитав в себя новый человеческий материал, развернулись в многочисленные вооруженные и технически оснащенные банды); судебная власть («разборки») на основе свода законов «понятий». Этот мир породил собственную культуру песни, легенды, особый язык («феня»). Именно организованная криминальная система помогла восстановить порядок, но порядок уже в ее, криминальных, координатах. Дележ собственности, стыдливо названный интеллигенцией «накоплением первоначального капитала», не мог происходить на основе существовавших к тому времени процедур. И криминальный мир ввел свои собственные процедуры. Когда дележ осуществился и регулярность восстановилась, необходимость в криминальной регуляции отпала и большая часть «авторитетов» (и личного состава их бандформирований) отправилась в мир иной или за решетку, повторив участь движущей силы и активных участников любой революции. Таким же образом любая возникающая после революции новая
регулярность поступает с экстремистами, инициировавшими революционные преобразования и ставшими снова опасными для новой управленческой системы. От криминального мира осталась лишь смягченная стилистика разрешения некоторых конфликтов и сегмент массовой культуры, пропитанный образцами блатного творчества: обыденный язык, в том числе и язык политиков, в какой-то мере впитал в себя терминологию «фени».
6.2. Работа с экстремальными переходами требует особого знания экстремологии. Все пространство жизнедеятельности человеческих сообществ можно условно разделить на экстремальную и регулярную зоны. Не вдаваясь в подробные дефиниции, можно сказать, что экстремальная зона это война, катастрофа, революция, экстремистские действия, преследующие нелегитимные цели и использующие для этого нелегитимные средства, технологии, разрушающие прежнюю социальную структуру и многое другое, чреватое разрывом социального развития. Регулярная зона регулярная, воспроизводящая себя политическая и социальная жизнь, легитимные политические действия, непрерывный культурогенез, технологии, способствующие воспроизведению или непрерывному развитию социальной структуры.