Дело не в том, что «не поймет», дело в необходимости деформировать идею для ее соответствия политической материи. Социальная магма сопротивляется выходу за пределы предусмотренной исторической траектории. И идея вынуждена мимикрировать под социальный запрос, притворяться не тем, что она есть. Но это не театр мимикрия в социуме означает не изображение действия, а само действие, зачастую кровавое действие.
Деформация идеи еще не ошибка. Ошибка безропотное следование деформации. Фундамент национал-социалистической идеи осознанная попытка преодоления культурной обусловленности исторического процесса. Культурно-исторические циклы страшны своей фатальностью: возникновение (культур, этносов, верований) пик стабилизация упадок смерть. Преодолеть его, выйти из циклической фатальности: самое простое решение этой задачи опереться на то, что постоянно, на то, что лишено стремительной социальной динамики. Таких стабильных факторов два: пространство и раса. Отсюда и две доктрины геополитика и расология.
В основе геополитической доктрины лежит противопоставление Суши и Моря. Это стабильные и неизменяемые на протяжении веков отношения. Пространство постоянно порождает цивилизации и культуры, и их дух соответствует месту их рождения. Овладеть «духом пространства» означает найти себе союзника в борьбе с циклической фатальностью. Сейчас «жизненное пространство» понимается экономически: как пространство, необходимое для нестесненной жизни народа и развития его производительных сил. Но суть «жизненного пространства» не в этом. Оно потому и «жизненное», что порождает социальную и культурную жизнь. Овладеть пространством значит овладеть тем, из чего постоянно рождается то, что потом подвержено року рождения пика упадка.
Для Большого проекта необходимо и Большое Пространство, пространство Суши, защищенное от Моря. Необходима солидарность Суши. Хаусхофер и предлагал пакт Суши: ось Берлин Москва Токио. Но идея жизненного пространства свелась именно к пространству проживания, а не к пространству солидарности. Идея геополитического пакта, спустившись в социальную магму, превратилась в практику завоевания. И это была первая
роковая ошибка: противопоставление себя Большому Пространству, которое как раз и олицетворялось Россией. Это пространство можно было освобождать, но попытка его завоевания лишала Германию поддержки Суши.
Расовая непоследовательность оказалась также роковой. Расизм означал опору на расовую обусловленность в попытке выйти из обусловленности культурной (тогда говорили о социальной обусловленности, и марксизм принимал эту обусловленность за благо). Раса, в отличие от динамичной и подверженной циклическим взлетам и спадам культуры, постоянна и постоянно излучает свои характеристики вне циклической динамики. Для преодоления обусловленности культурой и понадобилась апелляция к расовому инварианту. Раса стабильна и длительна, осознанная опора на исходящую от нее жизненную силу позволяет преодолеть историческую фатальность.
В расе следует выделить жизнепорождающее ядро, и таким ядром в расовой доктрине НС стала нордическая раса. Нужно понять нордическую расу как вполне определенный конструкт, противопоставленный циклическим и стадиальным закономерностям. С представлением о нордической расе связан и концепт уникальности:
«суть нордического человека, исходя из напряжения между ее полюсами дисциплиной и свободой. Между этими двумя полюсами заключен весь диапазон развития нордической расы. Все, что не укладывается в этот диапазон, не принадлежит к нордическому типу» .
А. РОЗЕНБЕРГ:
«Шпенглер не знает, он не видит, что расово-духовные силы формируют миры, а выдумывает абстрактные схемы, которым мы теперь должны подчиниться как «судьбе». Если последовательно продумать до конца, это блестяще представленное учение отрицает расу, личность, собственную ценность, любой способствующий развитию культуры импульс, одним словом, «сердце сердца» германского человека» .
Это было почти неизбежно. Проект должен себя как-то обезопасить, не допустить растворения в фатальном историческом потоке. Отсюда и идеи избранности нации, и планы ее господства механизмы сохранения проекта на протяжении столетий. А самые сильные методы сохранения своей обособленности это противопоставление господства подчинения. Тут разрыв идеализма создателей НС-доктрины (гордая нордическая раса) и его отражения в политической практике (гипертрофированный вождизм) становится очевидным. Собственно, все преступления режима проистекали из необходимости сохранить главную идею и ее фундаментальную основу от растворения в тривиальном ходе истории. Но долго противиться энтропии невозможно и позиция-Над не была найдена.
После победы НС-революции в Германии столкнулись две реальности реальность революции, экстремального действия и реальность регулярных социальных форм армии, экономики и т. д. В самой структуре НС-государства это противопоставление было реализовано в виде движения штурмовиков и возникающих регулярных форм (СС, СД). Руководство НС могло солидаризироваться либо с революцией, либо с регулярностью, но должно было преодолеть «или-или» и стать «над». Уничтожение верхушки штурмовых отрядов и социалистической составляющей НС, друзей Гитлера Рема и Штрассера, означало возвращение НС в пространство, в котором действуют обычные силы. Это трудно было бы назвать ошибкой для обычной политической задачи (никто еще не нашел методологию сочетания столь противоречивых сил), но для НС-проекта это был отказ от мета-элитного