Чёрта с два, Грейнджер! Я говорю то, что считаю нужным. Я помогаю там, где могу. И я уж точно не собираюсь вестись на твои жалкие попытки добиться своего.
Малфой, да о чём ты вообще?
Ты хочешь, чтобы я раскрыл тебе всё и сразу. Тебе постоянно нужно больше. Каждый чёртов раз, как бы я ни старался, ты всё равно разочарована и ищешь подвох.
Но я не
Я рискую жизнью каждый чёртов день, можешь ты это наконец понять?!
Малфой, не будь таким эгоистом. Все рискуют жизнью, в этом смысл происходящего сейчас, произносит Гермиона твёрдо, но чувствует, что какая-то мысль не даёт ей покоя. Что-то шевелится в голове где-то на периферии. Что-то, о чём, возможно, стоит задуматься, но у неё нет времени. К тому же ты сам говорил, что делаешь это для себя, я же не заставляю тебя!
Да, Грейнджер, я делаю это для себя. И я рассчитываю, что когда он заминается на короткий миг, если вы победите Волдеморта и дело дойдёт до судов над чёртовыми Пожирателями, ты будешь на моём заседании и дашь показания. Предоставишь дурацкие доказательства, что я, возможно, не так плох, он гулко вздыхает. Но я не собираюсь просить тебя об этом! Я не собираюсь умолять!
Гермиона теряется в замешательстве, искренне удивлённая оборотом, который принял их разговор.
То есть я должна сделать это сама? По собственному желанию? переспрашивает она.
Да, Грейнджер, из сочувствия, из грёбаной жалости, из своего дурацкого гриффиндорского чувства справедливости мне всё равно.
А если я не сделаю этого?
Это будет значить, что либо я крепко облажался, либо у этого мира не осталось вообще ничего хорошего, припечатывает Малфой, и Гермиона чувствует, как сердце бухает в груди, будто прыгая
из-под горла в живот и обратно.
Она смотрит на Малфоя долгим внимательным взглядом. Он выглядит изнеможенным. Что-то в его позе, в его голосе, в его взгляде на мгновение заставляет Гермиону испугаться.
Но не Малфоя а за него.
Ей вдруг кажется, что он балансирует на грани, а она сама почему-то упорно продолжает подталкивать его к краю. Но даже мысли об этом не помогают Гермионе удержать очередной вопрос:
Малфой, что там случилось и почему тебя не было так долго?
Он закатывает глаза и вдруг быстро поднимает руки к голове, ладонями зажимая уши. Движение такое сумбурное, такое отрывистое, что Гермиона понимает: Малфою всё сложнее держать себя в руках.
Забирай свитки и проваливай, гаркает он.
Но Гермиона не может похвастаться большей выдержкой, чем у него. Малфой гневается, уничтожая хрупкое равновесие их отношений, которое возникло за последние недели, но, в отличие от ситуации с разлетевшимися бумажками, в этом случае Гермиона не может произнести заклинание, чтобы вмиг всё восстановить.
Она может только продолжить спорить.
Я никуда не уйду. Ты должен сказать мне, что
Да как же ты не поймёшь! рявкает он. Я. Ничего. Тебе. Не. Должен.
Поговори со мной, Малфой! Что там произошло?
Ты просто не можешь перестать задавать вопросы?
Да что ты прицепился к моим вопросам, Малфой, прекрати быть таким слабаком и ответь хоть на один!
Заткнись, рычит он и срывается, полностью теряя контроль. Заткнись, заткнись, заткнись! С каждым восклицанием он приближается к ней на шаг ближе. Не называй меня слабаком, Грейнджер! Не говори о том, чего не знаешь.
Тогда расскажи мне, я хочу знать! кричит она в ответ.
Вдруг Малфой оказывается прямо перед ней, резким движением тянет руку и, прежде чем Гермиона успевает среагировать, обхватывает её ладонью за шею. Она инстинктивно пытается вывернуться, но у неё уже был шанс узнать, что Малфой сильнее, чем кажется. В этот раз она снова не может сопротивляться.
Он склоняется к ней:
Какая разница, чего ты хочешь и чего не хочешь? фыркает он. Знаешь, Грейнджер, я думал, меня раздражают все грязнокровки, но, кажется, дело всё-таки в тебе. Какая же ты
Малфой вдруг запускает пальцы прям в её волосы и дергает назад так, что голова запрокидывается.
Пусти!
Руки Гермионы взлетают к затылку, она хватает запястье Малфоя одной рукой, пытаясь удержать от рывка, а второй старается разжать его пальцы. Но он даже не обращает внимания на её попытки.
Неужели ты просто физически не способна помолчать? Чего тебе стоит, Грейнджер, хоть на секундочку заткнуться? Неужели, когда это происходит, давление в твоей голове становится столь огромным, что она грозит вот-вот взорваться?
Я молчу сейчас, Малфой.
И это прекрасно, это ласка для моих ушей.
Он замирает, прикрыв глаза, и его лицо выглядит почти умиротворённо в приглушенном свете свечей, но рука продолжает крепко удерживать волосы Гермионы. Она смотрит на него и всё ещё пытается ослабить напряжение, чувствуя, как кожа на голове натягивается, и это причиняет дискомфорт, перерастающий в боль.
Малфой глубоко втягивает воздух; ноздри раздуваются.
Гермиона предпринимает ещё одну попытку:
Малфой, отпусти меня, тихо, вкрадчиво произносит она, стараясь звучать убедительно, и мы спокойно поговорим.
Он открывает глаза и снова смотрит на неё, взгляд нечитаем.
Нет, мы не будем разговаривать, так же тихо, но неожиданно серьёзно говорит он. Ты будешь слушать. Ты же хотела ответы на вопросы, Грейнджер. Я отвечу. Только сначала задам тебе парочку своих. В его глазах проскальзывает опасный блеск, пальцы крепче сжимаются у неё в волосах, и Гермиона ещё больше закидывает голову, стараясь уберечься от боли. Тем временем Малфой нависает над её лицом: Знаешь ли ты звук, который издаёт живое существо, когда с него снимают кожу?