Грейнджер, если ты ждёшь, что я принесу тебе Волдеморта на блюдечке, то этого не случится. По крайней мере, не в ближайшее время, выплёвывает он.
Что, на него твои дешёвые приёмы не действуют?
Его глаза вновь опасно темнеют, но на лице скользит усмешка.
Прости, не могу разобрать, что ты там прохрипела. Что-то с горлом? якобы участливо интересуется он.
Гермиона вдруг думает, что Малфой и сам не рад, что не может предложить ей чего-то более ценного, а возможно, просто боится сразу бросаться в омут с головой и выдавать все секреты. В этот момент она понимает, что вообще-то обладает большей силой над ним, чем ей казалось в начале. Ведь если Гермиона посчитает, что Малфой не приносит пользы, она может убедить Орден перестать сотрудничать с ним, и тогда он останется один меж двух враждующих сторон общий враг, общий предатель.
Совсем один.
Почему-то, вопреки её неприязни к Малфою, эта идея не радует, а даже наоборот заставляет чувствовать тоску. Гермиона мысленно закатывает глаза и ругает себя за излишнюю мягкость.
Она вспоминает отвратительное, гадкое чувство унижения от того, как он расправился с ней, буквально поставив перед собой на колени, и цепляется за это воспоминание, заставляя себя не сочувствовать Малфою. Он такого уж точно не заслужил!
Тебе придётся поднапрячься в следующий раз, Малфой, и рассказать что-то поинтереснее, говорит она, стараясь звучать равнодушно. Не думаю, что такая информация очень уж заинтересует Орден, а ты ведь всё-таки принял решение помогать нам, Гермиона вдруг осекается, неожиданный вопрос проносится у неё в голове и рвётся наружу: И мне интересно, почему же ты так решил? Что сподвигло Драко Малфоя, главного блюстителя чистокровных идеалов, пойти прямо против них напролом?
Её вопросы риторические. Гермиона уверена, что он просто проигнорирует их в лучшем случае или же снова разозлится. И ей хочется его поддразнить. Она почему-то убеждена, что он не бросится на неё, достаточно с них одной драки, но ждёт вспышки гнева.
К её удивлению, Малфой сохраняет спокойствие и серьёзно воспринимает её вопрос:
Я делаю это ради себя, отвечает он и, мгновение поразмыслив, добавляет: Ради себя и своей матери. Война уже давно действует нам обоим на нервы.
И почему-то его невозмутимая реакция на её провокационный вопрос последняя капля в чаше терпения. Гермиона чувствует, как клокочущая ярость медленно поднимается изнутри и грозится вновь вырваться наружу не самым приличным для молодой волшебницы способом.
Мерлин, как хочется проклясть его.
Гермиона вскакивает на ноги, игнорируя легкое замешательство на лице Малфоя, и говорит неожиданно зло даже для себя самой:
Ну тогда, знаешь,
Малфой, желаю вам с матерью, чтобы война поскорее закончилась.
И аппарирует прочь.
========== 3. Третья глава ==========
Безудержная ярость разворачивается и закрепляется внутри Гермионы на всё время, что проходит от момента её пробуждения и до мгновения, когда она снова стоит у каменного проёма, ведущего в камеру Малфоя.
Она не знает, чего ожидала от этих воспоминаний.
Малфой, с которым она говорила накануне, повзрослевший, серьёзный и старающийся держать себя в руках, сбил её с толку.
Он дал подсказку, показал путь, раскрыл правду.
Но Малфой из её воспоминаний, напуганный и дерзкий мальчишка, который буквально напал на нее, всё ещё был реальнее. Ведь именно таким Гермиона его и знала. Осознавая это, она почему-то чувствует разочарование, будто Малфой провёл её.
Снова и снова Гермиона вспоминает своё падение, и гадкое чувство отвращения к Малфою накрывает её с головой. Она быстро заходит в камеру и садится на своё место, а затем смотрит прямо на него, упрямо и дерзко.
Клювокрыл, серьёзно, Малфой?
Его равнодушное лицо удивлённо вытягивается:
О, ты что-то вспомнила, бормочет он, стараясь скрыть улыбку.
Гермиона не верит своим глазам. Она помнит драку! И не самый приятный диалог после. А он находит это забавным?
Малфой, это не смешно. Я вспомнила, как ты чуть было не убил меня, и не понимаю, почему вообще должна теперь тебя выслушивать.
Малфой вдруг перестаёт бороться с улыбкой, и, когда он смотрит на Гермиону, уголки его губ приподняты.
Но ты пришла, вкрадчиво говорит он. Почему же ты тогда пришла?
Гермиона хмурится и выдаёт заготовленный ответ, который лишь отчасти удовлетворяет её саму:
Потому что я не люблю чего-то не знать.
Она упрямо вскидывает подбородок, а он приподнимает брови и склоняет голову к плечу, словно говоря: «Ну, конечно, Грейнджер».
«Не сомневаюсь».
«Как скажешь».
Гермиона подаётся назад, откидываясь на спинку стула, и осознаёт, что ярость отступила, но раздражение всё ещё охватывает её при каждом его слове или жесте.
Я вспомнила, как мы встретились на Гриммо. Там были Кингсли, Снейп, Люпин, Гарри и Рон, сухо произносит она. Малфой кивает. Кто-то ещё знал?
Нет, присутствующим было запрещено рассказывать кому-либо. Изначально должен был знать только Кингсли, но он решил, что должно быть больше осведомлённых, поэтому там был ещё Люпин. Ну и конечно, куда без грозы всех тёмных волшебников, Малфой кривится. А где Поттер, там и Уизли.