- Я передумал. "Агафопус" звучит внушительней, - выпятил вперед узкую грудь он.
- Да?..
- Наверное...
Иванушка, несколько смутившись, подумал, что новое имя его компаньона больше похоже на какую-то детскую дразнилку или считалку: "Агафопус-фокус-покус". Вряд ли волшебник рассчитывал именно на это. Но промолчал. Если ему так хочется - пусть будет Агафопусом.
- Хорошо. Пока вы ходите, я разведу костер. И прихватите в деревне котелок, пожалуйста. Похоже, мы оба собирались впопыхах.
- А-а... - хотел спросить что-то волшебник, но Иванушка уже исчез в кустах в поисках сухих веток.
- Торопись, - проворчал ковер. - Если он вернется, а тебя долго не будет, он может и один улететь. Без обеда.
Новоиспеченный Агафопус с ужасом вытаращился на Масдая.
- Правда?!.. Он такое может?!.. Уже бегу!..
Через полчаса, когда Иванушка, нетерпеливо расхаживающий вокруг стреляющего хвоей костра, уже и впрямь начинал подумывать, что придется продолжить путь без специалиста по волшебным наукам, кусты расступились, и на прогалинке появился запыхавшийся, но довольный маг.
- Вот, - опустил он на землю свой неразлучный мешок. - Принес. Смотри.
И он начал доставать, один за
другим, котелок, ложку, еще одну ложку, полкаравая черного хлеба, и два маленьких залитых сургучом горшочка.
- Вот, - закончив процесс, с гордостью повторил еще раз он, и довольно глянул на царевича, ожидая похвалы.
- И это все? - казалось, Иван был несколько разочарован.
- Ну, вообще-то, да...
- А это что? - Иванушка заинтересованно взял в руки свой горшочек и стал его рассматривать со всех сторон.
- Домашние консервы.
- Ого, тут на сургуче что-то написано! - и он прочитал по слогам. - "Тушенка свиная. Сте-ри-ли-зо-ван-на-я". Что это значит?
- Что она не может больше размножаться, - с умным видом пояснил чародей.
Иванушка проголодавшимся взглядом окинул маленькую кучку продуктов на дырявом рушнике.
- Очень жаль...
И не удержался от намека-вопроса.
- У вас, наверняка, еще оставалось в мешке место...
Агафопус все понял и недовольно поморщился.
- Если бы у меня было хоть немного денег, я бы купил что-нибудь еще.
Иван смутился.
- Ой, извините... Про деньги я и не подумал... Но что же вы тогда взяли в дорогу в своем мешке, если не продукты, не посуду и не деньги?
- То, что стократ лучше продуктов, посуды и денег, - гордо усмехнулся волшебник. - Магию!
- Так вы обменяли в деревне продукты на магию? Сделали гипноз? Представление? Исцеление?
- Что-то вроде этого, - снисходительно кивнул Агафопод. - Давай не будем терять время зря - вода остывает...
Когда через двадцать минут они пролетали над деревней, чародей украдкой оглянулся, повинуясь то ли интуиции, то ли ожиданию чего-то неизбежного.
Над дальней крайней избой пером экзотической птицы павлин медленно вырастало мерцающее холодное зарево, переливающееся всеми оттенками радуги. А из окон и трубы беззвучно сыпались веселые разноцветные искры.
Агафопус поморщился и втянул голову в плечи.
Кабуча!..
Значит, то, что он выменял на еду у кривого мужика, все-таки было "Праздник каждый день" Догады, а не музыкальной шкатулкой...
С одной стороны, конечно, так ему и надо - пускай-ка с неделю поживет так, скряга.
А с другой - что же тогда в круглой желтой коробочке с красными ягодками?..
* * *
За обедом ужина, как и предполагал и опасался Агафопус, не последовало. Иван, сгорающий от нетерпения и считающий дни и часы до финальной встречи со Змеем, решил, что лететь они будут всю ночь, а спать по очереди.
Нельзя было сказать, что чародей был безумно счастлив от такого оборота событий, но подумал, и спорить не стал.
- Если поразмыслить, - сочувственно воздохнул он, заступая на свою вахту, - то что бы ни происходило сейчас с нами, а бедной девице царевне Серафиме все равно в сто крат хуже в лапах мерзкого Змея. Надо спешить.
- Угу, - подтвердил Иван, не смыкавший глаз уже вторые сутки, обнял, как родного, мешок Агафопуса и тут же уснул.
Волшебник, обхватив костлявые колени и уткнув в них подбородок, стал вглядываться, как и договаривались, в затянутую ночью землю далеко внизу.
Ночь была черная, холодная и непрозрачная.
И сколько он не таращился - вперед, вниз, по сторонам - ничего не менялось...
Не менялось...
Не менялось...
А через полчаса он вдруг с удивлением и радостью обнаружил у себя в голове невесть откуда взявшуюся идею на предмет серьезного улучшения процесса наблюдения.
Всем известно, что у слепых обостряются все оставшиеся чувства. А это значит, что ему надо не вглядываться, а вслушиваться! Чуть-чуть прикрыв бесполезные все равно глаза. Для обострения.
И он, не откладывая хорошую мысль в долгий ящик, так и поступил.
А буквально через пять минут у него над самой головой кто-то рявкнул: "Вот они!!!", а просвистевшее над головой нечто болезненно-острое сбило с него его остроконечный колпак.
В глаза ему ударил яркий дневной свет.
"Почему ночью так светло?" - хотел подивиться он таинствам природы, но ему не дали.
- Первый, прыгай! - проорал тот же самый кто-то, и прямо на не проснувшегося толком волшебника опять же откуда-то сверху свалился кто-то большой, черный и тяжелый.