- Боярин Геннадий, боярин Геннадий... - сквозь зубы прошипел Агафон. - Если я отсюда выберусь, боярин Геннадий, ты - покойник.
- Думай лучше о хорошем, - мягко попенял ему дед.
- Что я и делаю, - осклабился Агафон. - Боярин хренов.
- Боярин Хренов живет от них к северу, а они - Парадоксовы, Агафонушка, - заботливо уточнил дед.
- Да ну вас всех с этими чокнутыми гностиками, - сердито отмахнулся чародей, выудил на ощупь из мешка с магическими предметами куклу и нащупал ее колпачок. - Ну, что, вершина, побежали?
И Иван, мысленно попрощавшись с Серафимой на тот случай, если он не успеет это сделать позже, побежал.
Неяркий свет факела слишком поздно выхватывал из темноты застывшие навсегда фигуры людей и животных, и ему приходилось метаться из стороны в сторону, обегая их, все это время спиной ощущая приближение каменной твари, сопровождаемое грохотом падающих и разбивающихся на куски о гранитный пол фигур.
Мысль о том, что еще несколько лет назад это были живые люди, чьи-то милые и дорогие, как бичом хлестнула Ивана, он сморщился, как от сильной боли, отвлекся, не заметил кусок давно разбитой скульптуры на полу и растянулся во весь рост, не выпустив все же факела из судорожно сжатого кулака.
Это спасло ему жизнь.
Скорпион уже почти настиг назойливый топот, оставался еще один, последний шаг и укол, как вдруг убегающее существо загрохотало в последний раз, спутывая, сбивая, смазывая все его ощущения, и исчезло.
В недоумении стоял он и прислушивался всеми своими щетинками - сотрясения пола прекратились.
Прекратились здесь, но, кажется, появились в другом месте?
Скорпион не стал раздумывать, как его жертва переместилась
туда, и была ли это та же самая, или еще одна - каменные мозги, что бы ни говорили электронщики, не слишком приспособлены не только для умозаключений, но и для счета.
И поэтому скорпион просто побежал туда, к движущемуся источнику вибраций, снова так раздражающе щекотавших его живот.
Чтобы прекратить их.
Прекратить навсегда.
Но - что за день чудес! - за несколько шагов до цели вибрации остановились снова.
И снова возникли - и снова в другом месте!..
А потом опять то же самое!..
Как бы ни выглядело это в слепых глазах подземного чудовища, в ослепленных безумными вспышками разноцветного света куклы и желто-белым пронзительным светом факела глазах людей это представлялось какими-то нелепыми бесконечными самоубийственными салочками.
Агафон и дед Зимарь постоянно спрашивали идущего впереди Ивана, не видно ли там выхода, но, раз за разом, ничего утешительного тот им сказать не мог, и они уже начинали думать, что все пять часов, о которых им говорил младший Парадоксов, дорога вела по этому каменному залу, превращенному теперь в склеп.
Где свободно могло обыскаться место еще для трех надгробных памятников самим себе.
Перебежка за перебежкой люди поднимались вверх, но левый угол треугольника медленно превращался в его направленную вниз вершину - дед Зимарь отставал.
Иванушка опасался, что так и могло случиться, но всю величину расстояния между стариком и ими с Агафоном он ощутил только тогда, когда, наконец, увидел перед собой черный на черном провал выхода. В него, наверное, могла едва-едва протиснуться лошадь с телегой, но скорпиону ход туда был закрыт.
От счастья у лукоморца если и не выросли крылья, то включилось второе дыхание, и он с неописуемым восторгом и торжеством услышал за спиной грохот и скрежет мертвого камня о живой, когда вбежал под долгожданные низкие своды коридора.
Теперь можно было подумать и о том, как помочь друзьям.
И он стал подбирать с пола камни - простые, не куски мертвых людей - и швырять их чудовищу в черную морду, не забывая притопывать и подпрыгивать.
Скорпион метался у узкого прохода то взад, то вперед, и заходился не столько от ярости - он вряд ли знал, что это такое - сколько от конфликтующих сигналов.
Сильнейшие, оглушительные вибрации исходили из источника такого близкого и такого недоступного - и одновременно откуда-то сбоку и сзади. Но стоило ему отбежать назад, позади вибрации прекращались, а впереди бесновались и неистовствовали еще больше, отчего его мешочек с ядом в кончике хвоста просто распирало, и едкая маслянистая жидкость с жала разве что не брызгала струей.
Он скреб гранит клешнями и ногами, но камень мертвый не поддавался камню живому, и это заставляло его беситься еще больше.
- Эй, царевич, перестань дразнить скотину! - перекрикивая скрежет камня о камень, заорал совсем близко Агафон. - Как мы, по-твоему, должны пройти к тебе? Он нас если не ужалит, то затопчет!
Иван остановился.
Как пройти?
- Очень просто! - закричал он в ответ. - Я сейчас замру, а ты возьми камень побольше и швырни его под гору подальше. Он побежит за ним, а вы ныряйте сюда. Понял?
- Понял, не дурак.
- А дедушка как? Тоже подошел? Все нормально?
- Ох... не сам дошел... ноги донесли... - донесся до Ивана слабый, срывающийся голос деда Зимаря. - Теперь точно помру... и без скорпиона всякого... Так бегать... два раза в день... нельзя старику... Сил... нет...