- Что, так и написано? - не поверил Иван и вытащил дневник из рук Агафона. - Ха, и верно! А что дальше было?
- Читай, - предложил ухмыльнувшись волшебник.
Но царевич постеснялся и перелистнул несколько страниц.
- "Восьмое марта года бархатной лисицы. С утра пришла кикимора, принесла пол-литра прошлогоднего березового сока со вкусом сыроежек и коробку улиток в сахаре. Сказала, что сегодня какой-то праздник, который мы, как представители темных неприрученных природных сил, должны отмечать. Соврала, наверное. На самом деле, поди, хотела похвастаться, что к ней снова стал леший захаживать. Нужен он мне. Старый пень. Сок выпили, улиток съели. Дала ей банку варенья из волчих ягод. Дура."
- А что-нибудь поближе к сегодняшнему дню есть? - потянулся к дневнику Агафон.
- Сейчас посмотрю, - торопливо залистал страницы Иванушка. - Ага. Вот. "Пятое августа года бархатной лисицы. Опять - двадцать пять. Не писала в дневнике целых две недели - царевичи всякие косяками так и прут, так и прут..."
Иванушка смущенно закашлялся.
- Давай, я лучше дальше поищу.
- Нет-нет, читай-читай, - вытянул у Ивана тетрадь чародей и продолжил:
- "...так и прут. Сезон у них, что ли? И всех обстирай, помой, покорми, на путь верный направь, и что тебе за это - ни слова благодарности. Естественно, не удержалась, съела парочку. Не то, чтоб шибко хотелось, а просто так, из принципа. Кикимора есть не стала по причине своего отсутствия в свадебном путешествии с лешим на юге Колдобистой пустоши у Комариной трясины. И нисколько мне не завидно. Чтоб она там ноги переломала, коза с маникюром."
- Нет, а самое последнее?
- Ага, вот. Добрался, наконец. "Десятое сентября года бархатной лисицы. Сегодня мне повезло. Пришли какие-то замурзанные дети, две штуки, говорят, что заблудились, хотя по глазам видно, что мачеха в лесу бросила. Хотела съесть сразу, но мальчик просто тупой оказался, на лопату сесть не умеет - то ноги растопырит, то чуть не стоймя встанет. Чему их теперь в школе учат? Пришлось пока покормить, чтоб не ныли, положить спать, а пока дрыхли, спиногрызы чумазые, я выход придумала. Я этому дурачку личным примером покажу, как надо на лопату правильно садиться. И тогда уж не отвертится. Недаром кикимора моему уму завидует и говорит, что у меня не голова, а пустой котел. Что хочешь варит, значит. А девочку я точно сварю. Пойду, укропу надергаю."
- Все? - тревожно заглянул в тетрадь Иванушка.
- Все, - подтвердил Агафон.
- Так я не понял, она их съела, или нет?
- Не написано, - пролистал оставшиеся десятка три страниц маг. - Наверное, съела. А, может, и нет. Главное то, что по магическому календарю год бархатной лисицы был пять лет назад. И с этих пор она в своем дневнике больше не писала.
- А сейчас какой год по вашему календарю? - полюбопытствовал Иван.
- Сентиментальной змеи.
- Интересно... - Иванушка достал оставшиеся тетради - суди по цвету и степени замызганности, еще старее этой, и осторожно сложил их на стол. - Интересно, а Бабы-Яги могут умереть?
- Умереть-то? - Агафон почесал в затылке - то ли от задумчивости, то ли от грязи. - Могут, конечно. Кто угодно может умереть, если он не бессмертный.
- А что - и бессмертные бывают? - помимо воли заинтересовался Иван.
- Бывают, - мгновенно помрачнел Агафон и тут же сменил тему. - Ну, так мы мыло, полотенца
и прочую разность ищем или нет?
- Ищем, - вздохнул Иван, отколупнул засохшую корку грязи с носа и полез дальше в сундук.
Но все, что ему удалось из него извлечь, было две выцветших юбки, серый с розовым (когда-то черный с красным) половик, несколько платков неопределенного цвета и материала, дырявый валенок без пары, доисторический зипун, который не стала доедать даже моль, треснувшую костяную ногу в калоше и с прорехами дождевик из промасленных лягушачьих кож.
- Ладно, переходим к сундуку номер два, - волшебник с грохотом столкнул опустевший, но не намного полегчавший сундук на пол и вынул щепочку из дужки запора, куда обычно навешивают замок, нижнего сундука.
- Постой! - прошипел Иван. - Это ты так сундуком по полу грохнул, или мне показалось?
Агафон замер, как был, согнувшись над крышкой.
- Что?
- Что-то стукнуло. На улице, вроде.
- Что?!..
Волшебник бросился к окну и окаменел.
Даже через пыльное, занавешенное паутиной стекло было видно, как отряд из полутора с лишним десятков человек, одетых в черную форму с черным матовым панцирем, на груди которого светлело нечто, похожее на череп и кости, вышел из леса. Они медленно, настороженно оглядываясь по сторонам и держа шестоперы наготове, продвигались в сторону центра Бабы-Ягинной усадьбы - избушки на курьих ногах.
- Умруны!!!.. - отчаянно схватившись за голову, чародей шепотом взвыл и сполз по стене на пол. - Умруны!.. Я пропал!.. Я погиб...
Иванушка тоже замер.
Двое безоружных людей не смогут противостоять шестнадцати солдатам. Живой из которых только один. Как говорила когда-то Ярославна, бывают покойники, бывают не покойники, а бывают беспокойники. Как можно убить того, кто уже мертв?!..
Спокойно, спокойно.
Думай.