Светлейший покачал задумчиво головой, но не словам Саблукова, а на свои мысли
«Чуден!.. Чудное бывает на свете! думалось ему, глядя на стоящее пред ним оригинальное существо. Кого иногда Господь-то взыщет. Если он и впрямь калмычонок, купленный, поди, на базаре каком-нибудь в Казани или Астрахани! И умен, и красив, и речист, и смел А все это пропадает и пропадет Для калмыка приживальщика и шута такое лицо не нужно. Ум и таланы тоже почти не нужны. Природа одарила и подшутила сделала человеком, как ему быть следует, а в люди выйти не дает Что он? Татарчонок!»
Ну, Саркиз, ты, голубчик мой явление чудесное. Видимое объявление чудес природы на земле, медленно выговаривал светлейший, как бы подыскивая слова для выражения своей мысли. Тебе надо называться не Саркиз а Каприз. Каприз Фортуны.
Саркиз глянул вельможе
прямо в глаза, и князю почудилась вдруг в красивых глазах его и на хорошеньком личике дымкой скользнувшая печаль.
Ты знаешь ли, что я сказываю? Что такое Фортуна?
Знаю-с.
Знаешь? А ну-ка, скажи Скажи
Что же сказать?.. Фортуна наименование таких непредвидимых удач ли, напастей ли кои с человеком сбываются Фортуна, сказывают в шутку, баба молодая да шалая. Порох девка. Творит не ведает что Бегает по миру без пути, творит без разума. Что учинила учерась не помнит; что учинит наутро не знает. Да что Так надо пояснить: она, стало быть, на удивление всему миру мудреные и неразгаданные литеры пишет вилами по воде
Что? Что? Что?.. медленно проговорил князь, пораженный ответом.
Саблуковы начали смеяться добродушно, очевидно принимая слова любимца за болтовню. Гурьба детей тоже весело усмехалась тому, что их Саркизка князю докладывает так бойко и речисто.
Как вилами по воде?.. повторил князь.
От многих удивительных на свете делов Фортуны, выговорил Саркиз серьезным и отчасти грустным голосом, не остается ничего Пшик один.
Пшик?
Знаете, кузнец хохлу за червонец пшик продавал Сперва червонец получил, а там раскалил добела железо да в воду и сунул. Вот, мол, держи пшик! А где же? А был Ты чего зевал не ловил. И видел и слышал хохол этот пшик А в руки взять не мог.
Саркиз замолчал и смотрел на князя по-прежнему просто, прямо, но все-таки будто задумчиво-уныло. А светлейший князь Таврический совсем понурился, задумался, совсем затих, сидя на стуле, и будто забыл, что сидит пред калмыком и гурьбой детей в доме Саблукова.
По больному ли месту его души, по слабой струне зацепил этот диковинный татарчонок?..
Продайте мне его, выговорил наконец князь, придя в себя и оборачиваясь к Саблуковым.
Хозяин как-то встрепенулся, хотел что-то сказать и кашлянул, хозяйка двинулась и охнула Вся гурьба детей сразу перестала усмехаться, все лица насупились печально и испуганно стали глядеть на вельможу.
Наступило полное затишье и молчание.
Что ж? А?
Как прикажете пролепетал наконец Саблуков, совершенно смутясь.
Приказывать в таком деле нельзя сказал Потемкин. Жаль вам его! Вижу. А вы пожертвуйте. Я вам все ваше достояние вернул. Отблагодарите меня вот Саркизкой
Вестимо. Извольте!.. Честь великая, вдруг забормотал Саблуков. И Саркизке счастье. Что ж он у нас в деревне. Запропадет. А у вас, поди, и в люди выйдет.
Ну, спасибо. Не надо. Я пошутил. Вижу, как он вам дорог, и отымать не стану.
Саблуков развел руками, не зная, что отвечать.
XVIII
Вечером того же дня, что князь побывал у дворянина, он послал за своим наперсником Бауром.
Лукавый, ловкий, но скромный и мастер на все руки, он всегда служил князю в особо важных делах.
Важнеющее пустяковинное дельце! говорил князь Бауру. Смотри не опростоволоситься! Дело выеденного яйца не стоит, а мне важно!
Последнее «сакраментальное» выражение Потемкина было теперь мерилом всего.
Полковник Баур знал лучше всех, как рядом с этим ежечасным помышлением князя, этим его насущным вопросом явились на очередь большие и мелкие затеи и прихоти, в которые баловень судьбы влагал всю свою душу так же пылко и капризно, как и в важнейшее дело.
И Баур достал и сманил калмычка саблуковского.
Вступив во дворец маленьким ходом, а не чрез парадный подъезд и швейцарскую, Саркиз следом за Бауром прошел чрез вереницу маленьких горниц, минуя толпы обитателей, прямо к князю на половину. Здесь они оба прождали около двух часов, пока князь объяснялся в кабинете с посетителями.
Наконец князь вспомнил о Бауре и Саркизе, ожидающих его, и приказал позвать. Калмычок появился, пытливо озираясь.
Ну, здравствуй, умница, сказал князь, вы познакомились
Точно так-с, отозвался Баур, шутя. Мы с ним совсем приятели. И у меня на дому, и здесь беседовали.
Светлейший, улегшись на огромной софе врастяжку, снова начал было беседу о религии, уговаривая стоящего пред ним Саркиза креститься и бросить «мухоедову веру». Калмык так же упорно и умно стал доказывать, что все веры хороши. Его ясная и простая речь сводилась к тому, что надо лишь Бога бояться и жить праведно и честно И не изменять родной вере
Познания Саркиза, ясность разума, красноречие, самоуверенность и вообще одаренность природная снова подивили князя.