Этот человек, с такой тонкой морщинистой шеей, с такою узкою спиной, на которой торчали, даже выпирая и из рубашки, как крылья, сухие лопатки, с такими серыми редкими, но тщательно приглаженными щёткой, точно приклеенными к черепу волосами, был его давний пациент, и о состоянии здоровья его у него не было двух мнений.
Господин Боше, посмотрите, что делает наш маршал! Он совсем выходит у меня из повиновения!
И мадам Сент-Арно почти с ненавистью взглянула на отставленный левый локоть мужа, торчащий в её сторону, как казачья пика.
Господин маршал! сделал два-три шага от двери Боше. Вам надобно лечь в постель, господин маршал, а не стоять тем более у окна Из окна всё-таки немного дует, хотя оно и закрыто. Вам необходимо лечь, господин маршал!
Ах, надоело уж мне лежать! полуобернулся Сент-Арно.
Но тогда, может быть, вы сели бы в кресло, господин маршал.
Ах, надоело это мне тоже сидеть! прошипел маршал.
Но если вы будете стоять так долго, у вас может опять начаться боль в желудке, господин маршал.
Ах, оставьте вы меня в покое! Идите! рассерженно обернулся Сент-Арно.
Я отвечаю перед Францией за ваше здоровье, господин маршал.
Идите же, идите, идите, когда я вам говорю это!
И Сент-Арно выпрямился и поднял костлявые плечи. Большие от худобы, чёрные, с болезненным тусклым блеском глаза стали жёстки и, пожалуй, страшны, рыхлый седой правый ус дёрнулся несколько раз от тика, а рука тонкая безмясая рука полумертвеца, величественно поднявшись, указала на дверь.
Боше, наклонив лысую голову, вышел гораздо проворнее, чем вошёл. А Сент-Арно, простояв в величественной позе с четверть минуты, как-то сразу всеми костями скелета рухнул в обширное кожаное кресло, такое же топкое, как и диван, и тоже с подушкой, брошенной на спинку.
Ну вот, начинается качка! трагически прошипел он.
Боже мой! Решительно никакой качки!.. Море совсем тихое, и мы точно едем в хорошей коляске по отличной дороге, пыталась успокоить его мадам Сент-Арно, не отнимая, впрочем, блюдечка от мордочки уже сытой кошки.
Маршал откинул голову на подушку и закрыл глаза. Не открывая глаз, он проговорил вполне отчётливо:
Десантная операция не удастся, нет!.. Я это предчувствую.
Надо надеяться на лучшее, беззаботно отозвалась она. Я не сомневаюсь, что лорд Раглан знает, что он делает.
Лорд Раглан?!
Странное действие производит иногда на людей, даже почти умирающих, одно слово. Сент-Арно открыл глаза, вызывающе подбросил седую голову, взялся двумя пальцами за острый подбородок, украшенный острой эспаньолкой, и сказал совершенно уничтожающим тоном:
Ваш Раглан просто упрямый
дикий осёл!.. Да! Осёл!.. Столько тысяч людей, столько крепких новых судов он ведёт на полное истребление! Зачем?
Зачем это, я вас спрашиваю?
Он, конечно, знает это лучше, чем я. Разумеется, он исполняет приказ своего правительства.
Приказ? Подобный приказ получен и мною от императора, но я я вам говорил это получил вместе с приказом и право его не исполнять, если нет шансов на выигрыш И я высказался против экспедиции.
Вам вредно говорить много и так волноваться! заметила она, однако он продолжал, возвышая голос:
Я был против, адмирал Гамелен тоже, и этот старый бурдюк принц Жером тоже был против А у них, у англичан, адмирал Дондас, герцог Кембриджский, генерал Бургоин Все, кто не потерял ещё головы, были против. И только этот упрямый однорукий осёл настоял на отправке войск!..
Вот мы увидим скоро, какими залпами своих пушек встретит нас Меншиков на берегу! Ведь всё это погибнет, обвёл он кругом себя рукой. Ведь все они пойдут туда, туда вон туда, в море!
Он несколько раз подряд наклонил бессильную кисть руки с вытянутым указательным пальцем и сам внимательно всматривался в сложный рисунок ковра на полу, точно как раз под ним пенилось море, хотя каюта была на верхней палубе.
Туда, в пучину, с разбитыми черепами пойдут они тысячи вы представляете? страшными глазами глядел он на жену, отрывая их с усилием от рисунка ковра.
Если вы так убеждены в этом, то как же в таком случае мы с вами, обеспокоенно спросила женщина, отставив, наконец, блюдечко и прижав кошку к груди.
Мы? Мы ведь будем высаживаться последними Это значит, что мы совсем не будем подходить к берегу Я прикажу, чтобы наш корабль отвели дальше в море
И Сент-Арно снова закрыл глаза, далеко вперёд вытянул прямые ноги и свесил голову на глубоко впалую грудь.
В это время лорд Раглан прохаживался рядом с генералом Броуном и адмиралом Лайонсом по палубе девяностопушечного корабля «Агамемнон».
Им, трём старикам, конечно, нужен был моцион, но палуба была завалена ящиками необходимого военного груза, и потому для прогулки оставалось очень мало места. Им, трём старикам, из которых самому младшему Лайонсу было уже шестьдесят три года, может быть, надо было и вообще отдохнуть от военной службы, но Англия была страной, упорно державшейся правила, что генералами и адмиралами только и могли быть люди, которым перевалило уже за шестьдесят.
Чины генерал-майора, генерал-лейтенанта и маршала так же, как и адмиральские чины, не продавались правительством и не покупались за большие деньги, как это было с остальными офицерскими чинами, а давались за особые заслуги отечеству, поэтому достигали их только в глубокой старости, и средний возраст английских генералов того времени был от шестидесяти двух до семидесяти пяти лет.