Зачем! Зачем! Я ведь только сегодня понял, что ты это ты! Что мне ТЕБЕ привет передать надо! Налей еще по стопарю, я с тобой ХОЧУ обменяться любовью.
Интересное кино! Я действительно удивился, но коньяк налил, закрутил пробку фляжки и убрал ее в карман. «Я пришел к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало».
Смаглий одним глотком дернул коньяк, вытер рот рукавом своего великолепного пиджака, отхлебнул минералки. Потом ровно сказал:
Тебе привет от Кости Бойко
Я допил свой деревенский коньяк, посидел неподвижно. Наверное, мое лицо было непроницаемо слепо, как у спящих попутчиков в черных наглазниках.
И Бутусов в рябой голубоватой линзе телевизора пел, закрыв глаза от страха? от боли?
Вместе сидели?
И сидели, радостно подтвердил Смаглий, и пили, и гуляли жили, одним словом
Значит, ты в Париже, а Кот на зоне?
Смаглий грустно усмехнулся:
Скорее наоборот. Я, считай, на зоне, а Кот откинулся. На воле он.
Откуда знаешь?
Знаю, и все. Смаглий взял с моего столика яркий журнал, показал портрет на обложке. «Александр Серебровский: Олигархи нужны России!».
Молодой интеллигентный человек в добролюбовских очках насмешливо-осторожно улыбался мне.
Это ведь тоже твой дружбан? уверенно сказал Смаглий. Если ты Кота не прикроешь, этот милый паренек уроет его по самую маковку. И на тебе грех будет
Ты меня снова пугаешь?
Нет. Правду говорю.
А как я его прикрою? Меня через пару дней назад отправят И поймал себя на стыдной беспомощности в голосе.
Не знаю. Ты подумай, сказал Смаглий, и тон его был не шутовской-развеселый, а скребуще-жесткий, как напильник, и звенели в нем сила и властность, и сам он в этот миг был меньше всего похож на разнаряженного валета. С коллегами не разговаривай они на корню все куплены, в ломбард заложены, на рынке проданы А вон твой конвойный уже назад прет. Запомни телефон для связи, нет-нет, не записывай, запомни, он простой 717-77-77.
Александр Серебровский: олигархия
Все повернулись ко мне. Вдруг захотелось как тысячу лет назад в детстве, которое, наверное, отменено за давностью, пропеть им дворовую считалочку-дразнилку:
А грозить мне им пока не за что. Вон как они и Палей, и Окунев, и вся остальная команда дружно сделали отмашку левой рукой, будто офицеры на строевом смотре: задрали обшлага дорогих пиджаков, вперились в увесисто лежащие на запястьях одинаковые золотые цилиндры «Картье-Паша». Это не случайное совпадение вкусов и не примета одновременно пришедшего нуворишеского достатка. Будем считать это знаком особой принадлежности вроде шитых золотой канителью погон. Или боевого ордена. Хотя орденов по 26 тысяч баксов не бывает. В Нью-Йорке на Брайтоне орден Ленина стоит пять сотен за золото и восемь граммов платины уважают. А все остальные
советские регалии по двадцатке. Господи, если бы мой отец мог себе представить, что его героические цацки, которые он с гордостью надевал по праздникам на специальный парадный, орденский бостоновый синий костюм, будут стоить по двадцать долларов штука. Эх вы, бедная технологическая интеллигенция!
«Не надейтесь на князи, на сыне человеческие, сказано в Псалтири. И почести их, и гнев их проходят».
Без одной минуты десять, быстрее всех сказал Палей, лысоватый пожилой ловчила с быстро шарящими глазами, похожий на антисемитские карикатуры в фашистских газетах.
Двадцать один час пятьдесят девять минут, Александр Игнатьевич, сообщил Коротков, брыластый мордоворот с красным затылком, мой самый надежный продолжатель дел и традиций советской партийно-государственной системы в нашей ненадежно-зыбкой рыночной жизни.
Осталось ровно тридцать пять секунд, дал справку Анкудинов, сухой беловзорый старикан, богатый до отвращения и оттого с неизгладимой печатью бухгалтерской нищенской участи на костистой роже.
Уже пора, наверное, Сашенька, проворковала моя хищная горлица Алябьева, пока еще броская, вроде бы интересная, но маленько перезревшая ягода. От нее наносит сладостью тлена.
Оганесян утомленно-расслабленный джентльмен с тонкими руками профессионального игрока. Окунев и Костин, американизированные молодые парни в изящных золотых очечках, подмигивают друг другу, что-то щелкают на карманных компьютерах. Сафонов, надежа моя и защита, жесткий крутой мужик, на котором костюм от Оскара дела Рента сидит как плохо подогнанный, еще не обмявшийся мундир, кивает:
Время
Моя команда. Зверинец. Коллекция. Гербарий ядовитых редких растений, который я заботливо и долго собирал. Я их, естественно, не люблю, но ценю.
В этой крошечной стране, на одной шестой суши, найти других, получше невозможно. Пускай будут эти.
Из мутной синевы телевизионной заставки вынырнула ведущая Татьяна Миткова и сказала мне своим обычным доверительно-неофициальным тоном:
Главное событие дня Президент Российской Федерации Борис Ельцин принял сегодня в Кремле крупнейших представителей российского частного капитала
На экране в голубовато-бирюзовом интерьере Владимирского зала мы выстроились неровной шеренгой. Чудовищное зрелище! Пионервожатым на линейке магнатов миленький, молоденький, маленький, пузырящийся от тщеты премьер-министр Кириенко.