Ужас, ужас приговаривала Любовь Дмитриевна, рыская по углам, пробуя пальцем то стену, то клеенку. Вы хоть себя-то уважайте! А еще молодые люди. Обо всем доложу в штабе! И с подполковника вашего спросят где надо. Снимут с вас стружечку, победители! Охламоны, вот вы кто Как же вы в окопах жили?
Она была так рассержена, что ребята даже не обиделись. Виноваты они, что в полку порой забывают о дальних гарнизонах, снабжают с перебоями? Хотя и то верно: в окопах умудрялись баниться, а тут мирное время, поселок все же
Ну-ка встать всем, рубахи поднимите
На форму двадцать, что ли? спросил коротышка Бабенко.
Люба взглянула на него, как жирафа на жучка.
А что есть? Водятся?
Пока не замечали, ответил Политкин, но теоретически не исключается.
Заметите, если так будет продолжаться, теоретики Сержант, обратилась она к Юре, из деликатности щадя Андрея, запиши себе как приказ: в баню еженедельно, со стиркой. Сами стирайте, солдаты же, не мальчики. И простыни сегодня же! Вон плита, в сенях корыто, дрова есть. Все ясно? Вам тоже, лейтенант?
Она слегка отдышалась, присев за стол: видно, и впрямь была взволнована непорядками. Политкин вежливо нацедил ей черного чаю из постоянно свистевшего на плите чайника, положил хлеб и пару кусков сахара.
Согрейтесь с дороги, сил прибавится.
Это верно, подтвердил Мурзаев, видя, что Люба хмурится, чай не пьешь, откуда силы возьмешь
Уж очень всем хотелось попотчевать ее скудным своим припасом. Но Люба только головой покачала. Потом, нахмурясь, взяла с тумбочки книжку, длинные брови ее удивленно вскинулись, лицо на мгновение просветлело.
Батюшки «Из пушки на Луну»!
Интересная книга, сказал Бабенко. Читали?
В детстве, улыбнулась она, машинально отхлебнув чай. Чья?
Помкомвзвода.
Читать любишь? спросила она Юрку, внимательно вглядевшись в него. Давно служишь? Образование?
Год Десять
А планы какие?
Не знаю замялся сержант.
Что значит не знаю? спросила она под хихиканье солдат. Демобилизуешься, что делать будешь? Думать надо.
Он летчиком мечтал, сказал Николай, подправляя недавно отпущенные усики.
А теперь журналистом, усмехнулся Политкин, будет летать мысленно.
Люба смешно, по-птичьи склонила голову к одному плечу, к другому.
Писать талант нужен. Есть он или нет, еще неизвестно. А дело надо в руках иметь. С делом и писать легче, если уж потянет, не так?..
Должно быть
Вот ты слушай, что я тебе скажу, вдруг загораясь, заговорила Люба, даже про чай забыла. Я тоже медичка по случайности. Жить надо было, пошла в госпиталь. А учусь на заочном, на электротехническом. Давай поступай. Время сэкономишь, пока служба идет. Я поговорю, учебники пришлю, сдашь! Ей-богу, ты же умный, по глазам вижу
Юр, сказал Политкин, я б на твоем месте землю грыз, ежели б меня так попросили.
Ну-ка, язык прикуси, нахмурилась Люба.
Это я его подбадриваю. Обратите внимание, сам-то он как на вас смотрит.
Юрка стоял красный, как пион, и не знал, куда девать руки, вот уж не думал, что станет предметом внимания, да еще такой представительной девушки.
Люба насупилась и вдруг расхохоталась:
Так согласен, Юра?!
Да, если все это не пустая болтовня.
Вот, клянусь, честное пионерское, салютовала Люба. Я беру над тобой шефство, а ты мне порядок наведешь, я еще к вам как-нибудь наведаюсь. Есть контакт?
Есть.
Так-то, летчик-писатель.
Казалось, она сама смущена своей бойкостью, уткнулась в кружку и долго не отрывалась от нее, потягивая мелкими глоточками остывший чай.
О сансостоянии подполковнику все-таки сообщу, пусть он вас взгреет. А сейчас надо в поссовет, насчет банного дня для вас Проводишь, сержант?
Юрка завороженно кивнул.
Так скоро? сказал Политкин.
А Николай добавил:
Посидели бы, потравили, как там Львов оживает
Давно ожил. Как-нибудь в другой раз. Ну, сержант, пошли. Она потрепала Юру по плечу и вышла первой, обронив на ходу: До свидания, лейтенант.
Так решается судьба мужчины, сказал Политкин.
Бабенко уточнил:
Она его из рук не выпустит, поверьте, есть опыт.
Подбери сопли, буркнул Николай, она ж по-товарищески.
Ты гляди, шо з им делается, с Колей, как его жизнь обмяла! хлопнул в ладоши Бабенко. Король разведки защитник слабого пола.
Одно другому не мешает, цуцик.
Само собой. Тебя она по-товарищески взгрела, а его по-товарищески устраивает в институт. Есть разница?
У меня всего-то пять классов и коридор.
Во-он оно что? удивился Политкин. А она, бедняга, думала, ты академик.
Ну, а как твои сердечные дела? прищурился подполковник и тотчас опустил глаза. Андрей даже растерялся, глупо уставясь на его обветренное, кирпичного цвета лицо. Ну-ну, не скрывай, в поселке, брат, все на ладони, поговорил с девкой, уже приметили
Информация этого всезнайки Довбни? В эту минуту он был искренне возмущен. Сплетня!
Да и по тебе видно, подначил Сердечкин, налегая на капусту, и с лица слинял, взгляд неспокойный А вообще, я видел ее, приходила к участковому насчет каких-то документов.
Даже сердце сжалось: документы! Должно быть, это связано с ее отъездом. Вот тебе и чепуха Защемило и прошло потихоньку, осталась тягостная пустота.