Я пригнулся чтобы разглядеть здание, из которого
мы вышли, появились на этот свет, обрели право на жизнь. И увидел, что это не домик с колодцем, как мне представлялось сначала, а часовня, или даже храм. Он вплотную примыкал к другим домам, и только по куполам и высоким входным дверям можно было отыскать его среди зданий.
Храм скрылся за деревьями. Мы проехали еще квартал, повернули на светофоре налево, а затем направо и выбрались на шоссе.
Пока лимузин медленно плыл по городским улицам, мэр снял пиджак с небесным отливом и остался в белой рубашке. Чуть ослабил бирюзовый галстук. Пиджак он бросил на свободное место рядом со мной.
Нацепил круглые очки, закинул ногу на ногу.
Он быстро просматривал документы в кожаной папке, взгляд его скользил по страницам. Иногда он на несколько секунд останавливался.
Заметил мой взгляд и пояснил.
Много гостей Мероприятия на месяц, надо обновить план. Не успел утром просмотреть.
И вернулся к бумагам.
Задумываясь, чесал бровь, а, принимая решение, стучал пальцем по корешку. Когда решение было принято, он касался крупного камня на кольце, и тот зажигался на миг каким-либо цветом. Чаще всего бирюзовым, либо оранжевым, изредка черным.
Я догадался, что так он отправлял документ на исполнение.
Не глядя на нас, мэр рассеянно проговорил:
Мы едем в гостиницу. Короткий путь к южному входу через центр. Но туда нельзя Карнавал. Открытие тридцать первого сезона. Праздничное шествие, дороги перекрыты. Мы едем к центральному входу в объезд
Мэр постучал по корешку и прикоснулся к камню.
Камень вспыхнул черным.
В лунном свете колодца, в ночной мгле, я не заметил его. Там камень был прозрачен, как стекло, невидим. Ничем не выдавал себя.
Камень легко было принять за пустышку. За обычный кусок кварца, ограненный таким образом, что менял окраску в зависимости от угла, под которым в него входил свет. Лучи при подобной огранке проходили через поверхность, преломлялись, и оказались пойманы, заперты в кристалле.
Но этот камень был совсем другим.
Я знал его.
О, как интересно. А вот и ваши факсимиле Мэр переложил один из листов в папке наверх, почесал бровь. Вижу, вы прибыли без сопровождающих. Кто-то будет?
Он посмотрел на нас поверх круглых стекол.
Мы с Ильей переглянулись. В вопросе таился подвох.
Мы не знаем, сказал Илья.
Тогда вы поступаете в собственность Ритуала, и вам назначается опекун. Права и обязанности я объясню позже. Или он неожиданно отложил принятие решения. лучше, если Принц все объяснит.
Я ощутил себя в книжке детского писателя с несчастливым концом. Внутри все неприятно похолодело.
Вы похищаете нас? уточнил я, улыбаясь.
Конечно! воскликнул он. Как вы догадались?
Потом озадаченно посмотрел, до него дошло:
О, не бойтесь Опека Ритуала, это не страшно. И я, кажется, забыл представиться.
Вы мэр, сказал Илья, правда, не понятно, чего.
Уже двадцать лет как Старею.
Он иронизировал над собой совершенно непринужденно. Изобразил руками в воздухе газетные заголовки:
Только представьте «Мэр города Снов». Я так долго на этой должности, что сам погрузился в сон.
На слове «старею» Синг скосил на него смеющиеся глаза.
Мы догадались, кто вы.
Неужели?
Дежавю проговорил я, думаю, дело в камне.
И замолчал, прислушиваясь к себе:
Чувствую связь, будто мы знакомы. Откуда он у вас?
Он особенный согласился мэр. А вот насчет связи, это необычно, такого раньше не было.
Камень из прозрачного стал бирюзовым, бордовым, а потом изумрудным.
Илья завороженно смотрел, как камень меняет цвет.
В его расширившихся глазах светилось восхищение. Оно было настолько живым и чистым, что мы невольно улыбались, глядя на Илью.
Он воскликнул:
Это он сейчас поздоровался?
Вполне возможно качнул головой мэр.
Я ждал, что мэр ответит на мой вопрос о камне. Но мэр молчал. Сделал вид, что вопроса не было. Меня это не смущало: отсутствие ответа само по себе было ответом.
Камень снова стал прозрачно-нейтральным кристаллом кварца.
Мэр вздохнул:
Синг, надо присмотреть за нашими визави Хотя бы первое время. Чтобы не влипли в какую-нибудь душераздирающую историю.
И пояснил свою мысль:
Эта история с интервью не дает мне покоя Ритуал всегда был популярен, а сейчас вдвойне. Высокий сезон привлекает различных безумцев. Отследить всех невозможно. С некоторыми я бы даже не назвал их людьми лучшее не пересекаться.
Он рассмеялся, а камень стал пепельно-черным:
Паучок цап-цап
Синг бросил на мэра быстрый внимательный взгляд.
Машина несла нас по горному серпантину все выше и выше. Я закрыл глаза и слушал хриплый голос.
Мэр владел им в совершенстве, с той легкостью, с которой мастера клинка владеют мечом. Выверенные интонации, паузы и акценты. Он привык импровизировать, отдавать приказы, объяснять, убеждать и отказывать.
Я сфокусировал внимание на хрипловатом голосе, на минорных окончаниях фраз. И мое сознание вытолкнулось из тела, а потом из пространства салона, и я увидел все с высоты полета птицы.
Увидел внизу крышу лимузина, плывущего по серпантину, скалы, море. бухту с пристанью, плато, дальние горы за ним. В отдалении раскинулся город, который каскадом зданий спускался к заливу. Каменная лестница поднималась с земли в небо, она казалась ослепительно белой, таяла в легкой дымке.