С обследованием не тяни, Стеша аппетитно доела зажаристый крендель и потянула руку за новым, хочу на анализы твои посмотреть.
Считаешь надо?
Аллергия на лбу вместе со странным бессилием ушли через час, и Ева вроде как снова почувствовала себя здоровой. То ли крем на неё так быстро подействовал, то ли сыпь оказалась временной, и не такой уж серьёзной, девушка не поняла. Но, как бы там, ни было, идти к врачам ужас как не хотелось.
Даже не сомневайся, подруга. Здоровье, оно превыше всего, тарелка с выпечкой опустела наполовину, и с наслаждением выдохнув, Стефф отодвинула от себя кружку.
Старик вон тоже меня не слушал и где он теперь? А ведь предлагала ему обследоваться. Но у него, то времени не было, то желания, то клиента своего постоянного принимал. Слишком воспитанным был. Больно культурно с тем разговаривал. Ну, букинист этот ханыжный, лелей деду в уши и лил. Всё время книгу какую-то купить у него пытался. Только, как я поняла, старик продавать её не хотел.
При упоминании о Книге сердце Евы учащённо забилось.
Какой букинист?
Расслабившись после вкусного лакомства, Стеша поудобнее устроилась в кресле.
Да хаживал тут один. Мутный, что бутылка от молока. И глаза такие же. Смотрит на тебя, а сам словно далеко где-то. Однозначно биолог со стажем.
Ты же букинист говорила?
Раздражаясь несообразительности соседки, Стефф недовольно поморщилась.
Травкой баловался. Я по работе на таких насмотрелась. Каждого теперь носом чую. Ещё повезло "зачарованному, что не разрешал мне старик в дела свои вмешиваться, не то я бы разом пройдоху отшила
На следующий день Стеша Еву "добила". Забрала её на машине и чуть ли не силой отвезла к себе в клинику. Анализы, обследование, тесты.
Поразительно, как неожиданно порой (конечно, если нам повезёт) повстречается в жизни родной человек. Родной не по крови, но близкий духом. Способный понять и помочь в то время, когда ты сам ничего абсолютно не понимаешь. Готовый «вписаться» за тебя, просто потому, что считает, так будет правильно. Воспринимающий тебя не звуковым фоном, как все вокруг, а словно себя самого. Правду говорят, кровное родство не гарантирует единение. Для этого нужна духовная близость.
В отличие от Вики, с которой они из-за Влада повздорили, Стефф была абсолютно другой. Беззлобной, не взирая на весь свой воинственный пыл. И мягкой в душе, для тех, кого в своё сердце пустила. Ну, а бравада и резкость? Не более, чем защитная маска тому, кто без спроса к ней сунется. У каждого ведь она в принципе есть.
Всё это время Ева Книгу игнорила. Старалась не думать, не вспоминать, не приближаться даже к заветной полке, но, выходило не очень. Совсем, вернее, не выходило, ибо каждой мыслью, каждым желанием, каждой клеточкой своего тела была она в подземелье. В мрачном, заполненном водой и ветрами мире, внутри города ставшего Данью Веры.
Ева сопротивлялась ровно два дня, а на третий силы её покинули. С утра, заваривая себе кофе, в старенькой турке, она сняла со стеллажа "Манифест" Открыла произвольно, где-то на сотой странице и, сгорая от нетерпения, поднесла книгочей к тексту.
Едва трафарет коснулся бумаги, содержание романа предсказуемо изменилось. Исчезли из него празднующие удачную жатву труженики села, пропали описания бескрайних, колосящихся зрелой пшеницей просторов и самоотверженно работающей в полях техники. Их место занял бушующий волнами океан, да сражающийся со стихией одинокий парусник. Еве вдруг безумно захотелось вновь погрузиться в мир книги. Ощутить соль воды на губах, почувствовать свежесть ветра, и узнать, наконец, выбралась ли она из страшного, кишащего крысами, лабиринта.
Но прежде следовало проверить догадку. С "Манифестом" явно творилось нечто из ряда вон выходящее, требующее детального анализа учёных мужей, однако до того, как кому-либо про книгу рассказывать, Ева решила самостоятельно ситуацию прояснить.
" Удар сотряс "Северную Каролину" от клотика до кормы. Яхта раскачивалась и по полу каюты, как живые, носились друг за дружкой, рюкзак Каменева и её, Вел, дамская сумочка.
Влекомые ветром, мягкие жалюзи на иллюминаторе поднимались к самому потолку, смахивали с него мнимую пыль, прилипали на миг к бортовой обшивке, и, упав обратно, зависали до следующего порыва бесформенной тряпкой"
Фрагмент закончился и ровным счётом ничего не произошло. Ева по-прежнему находилась в собственной кухне. Сидела за столом с дымящейся чашечкой крепкого кофе в руке, да водила по строкам вычурным металлическим трафаретом.
Отлично. Она осторожно пригубила ароматный напиток и поставила чашку на стол, так, значит, это работает.
Ева убрала книгочей от книги. Сходила в комнату, отыскала средь вещей первое, что попалось ей под руку (длинную пилочку для ногтей) положила в карман.
Теперь посмотрим, что выйдет. Вот здесь я закончила? Продолжим.
Девчонка вернулась к чтению, сдвинула указку правее, на сей раз, прижав ту в прорезах пальцами. Провела, таким образом, несколько строк и едва подушечки коснулись текста, буквы его стали объёмным. На ощупь даже шершавыми, отчего Ева мгновенно ощутила текст по другому. Она ощупала строку осторожно, как пианист, приноравливаясь к новому для себя инструменту и, явно что-то почувствовав, задержала на ней пальцы подольше. Поводила их взад и вперёд, словно учась пользоваться неким таинственным механизмом. Запускать его активацию и управлять затем необычайно интересным процессом.