Я грущу. Грустя, я открываю последнее письмо.
«Y618 158 En xxZ YPx 804 — эти знаки принесут вам счастье на 9 лет. Сделайте 40 871 059 копий, отправьте проверенным друзьям, и будет счастье вам и почтальонам. Если у вас нет 40 871 059 друзей — счастья не будет. Эта цепочка создана миллионерами Венесуэлы. Данте получил письмо в 1929 г. и переписал его 40 871 059 раз, и было ему счастье. Через 20 дней у него умерла бабушка и оставила Данте всё своё состояние. Служащий авиакомпании Джон Оли в 1975 г. выбросил письмо, и той же ночью его искусали совы. Догни Фредхард из Колорадо сжёг письмо, и наутро его обнаружили без одной ноги — её откусил гигантский жук-плавунец. Не игнорируйте письмо, и скоро вы получите миллион».
Только я дочитал, на пороге появляется Бабака — вся такая свеженькая с мороза, розовощёкая.
— Гляди, чего принесла! — Бабака показывает мне набор китайских ручек и пачку бумаги «Снегурочка».
— Где ты взяла деньги?
Я удивлён.
— Откладывала на сапожки, но ради такого случая и потратиться не грех. Чичас быстренько перепишем, и будет нам счастье!
«Вот наивная, — думаю, — а ещё в контрразведке работала!»
— Тут не отделаешься одной «Снегурочкой», — говорю и показываю Бабаке электронное письмо счастья.
Она прочитала его и говорит:
— Таких совпадений, Константин, в жизни не бывает. Раз тебе в один день пришло целых два письма счастья, значит, это
— Не сметь! — Бабака вдруг как зарычит. — Ты что, хочешь, чтобы тебе, как несчастному Догни Фредхарду, откусили ногу?
— Нет, — говорю и на всякий случай забираюсь на диван прямо в тапочках.
Тут пиликает смской телефон. Я смотрю на экран.
Смотрю и не верю своим глазам:
«Здравствуйте. Я есть принц из Нигерия предложить вам выгода. Моя папа король умерла, дворец сгорела, документ сгорела. Вся многомногомиллиардная состояние досталась мне и боевому слону Татошке. Но с горя Татошка сбесилась и наложила арест на все наши счета. Мне нужна ваша счёт, пин-код, телефон и почтовый индекс, чтобы перевести все миллиарды на ваша счёт. Не забудьте, на счёту надо не меньше 100 долларов. Банки Нигерия отказывают перечислять миллиарды на счета, где нет 100 долларов. Вечно ваш принц Чарли».
— Точно
Когда я проснулся, у моей кровати стоял сноуборд и сидел какой-то дяденька.
— Неужели сработало?! — закричал я. — Неужели всё-таки письмо счастья сработало?!
— Познакомься, — сказал папа. — Это начальник ЦРУ Джон Малкович. Вы с Бабакой обезвредили преступную нигерийскую группировку, которая шантажировала и похищала людей на протяжении вот уже двенадцати лет. Её главарь, известный гангстер по кличке Чарли, уже даёт чистосердечные показания. Бабака поймала его в одном из отделений Сберегательного банка, заманив Чарли в силки[13].
— Good dog! — широко улыбается Джон Малкович и похлопывает Бабаку по голове. — Карошая бабака!
Потом он вручает мне сноуборд, а Бабаке коробку собачьего печенья и уходит. Но мне становится грустно: выходит, что письма счастья я переписывал зря, а настоящих принцев в нашем безумном, безумном, безумном мире не существует?
Через четыре дня мне на сдачу дали лотерейный билет, и я выиграл «Ладу Калину».
И мы поехали с Нинель Колготковой в кино. Это она мне в тот раз писала, а совсем не Каланча.
Глава 10
Влюбился
Я сам не понял, как это произошло. С первого класса знаю Колготкову, особенно хорошо в профиль. Нинель сидит в первом ряду, а я во втором. Когда я смотрю в окошко, волей-неволей её нос попадает мне в поле зрения.
Когда Нинель дежурная и проверяет руки на грязь, Христаради говорит:
— Колготкова, не суй свой но-о-о-ос в мои дела, а то перепачкаешься! — и смеётся.
Я тоже раньше смеялся.
А потом мы с Нинель столкнулись в дверном проёме на перемене — лбами. Вернее, носами.
Просто искры из наших носов посыпались, ребята! Отошёл я от первого шока и как заору:
— Ты куда прёшь, Колготкова?!
Вернее, только я хотел так заорать, но в этот миг увидел Колготкову анфас и лишился дара речи.
Смотрю на неё, а она какая-то не такая в снопе искр. Какая-то необыкновенная, с глазами, с длинными ресницами… А нос как будто даже наоборот — маленький и картошечкой.
Стоит, ревёт, розовая вся, и говорит:
— Ты куда прёшь, Косточкин?!
А голос у неё при этом — ангельский.
Я такого голоса никогда раньше в жизни не слышал! Даже когда ходил с мамой во Дворец спорта на Николая Баскова.
Я стою как вкопанный и не могу пошевелиться. Внутри всё как на картине Айвазовского «Девятый вал».
— Ты чего, Косточкин? — спрашивает Нинель. — Совсем дурак, что ли?