Шмидт выровнял катер, вейвер перешагнул со стены на пол, сохраняя вертикальное положение и продолжая вглядываться в густой рыже-черный лес, поглотивший серого ящера. Из места, куда тот свалился, поднялась стая каких-то насекомых, но никаких других признаков неудачливого охотника видно не было.
Эй, что у вас стряслось?! На радаре катер дежурных, только что сменившийся и тоже возвращавшийся в лагерь, изменил курс и направился к месту происшествия.
Не поверите! На нас ящерица напала! голос Расти был хриплым от пережитой неожиданности. Датчики показывали, что никакого вреда внезапная атака иноземной фауны не нанесла, но неприятный осадок остался.
Серая?
Да, я ее еще в первый день высадки видел.
Мы ее почти каждый день встречаем. Надо у биологов спросить, что за хрень. Данные по удару
сохрани! Увидимся на базе!
Шмидт кивнул невидимому собеседнику, хотя такие советы ему не требовались: он пометил логи последних двадцати минут как важные сразу, едва выровняв корабль.
Катер планетологов, не обремененный нестандартной обвеской, ускорился, скрывшись за горизонтом.
А Ростислав с изумлением обнаружил, что работать с этим отрядом легко и приятно. В планетарном отделе по чрезвычайным ситуациям Шмидт привык, что все прочие задают много лишних вопросов, а увидев его пируэт на радаре, даже коллеги не удержались бы от какой-нибудь колкости. Бывшие вейверы над опасными ситуациями, похоже, не шутили. «Бывшие ли?»
Убедившись, что микрофон отключен и никто в эфире их не услышит, Расти обернулся к сидящему сзади стрелку.
Попал?
Отскочила.
Чего? Шмидт непонимающе нахмурился. Седзима тоже удивленно обернулся к Джамилю.
Тот на секунду возвел очи горе, но все-таки пояснил:
Восемнадцатимиллиметровая пуля с расстояния примерно в пятьдесят метров не пробила череп этой твари.
Погоди, ты сидел здесь с ружьем, заряженным для охоты на слона?!
Было бы заряжено, выстрелил бы дважды.
Эпизод 3
Наземная база, 2550-07-09 07:30
Мятный чай. Теплый. Одновременно терпкий и свежий. Закрыв глаза, Малиника сосредоточилась на этом ощущении.
Вокруг успокаивающе шумела завтракавшая толпа. Часть оконных створок сдвинули, несколько столов выставили на улицу. Вкусный, не знавший кондиционеров воздух. Яркое солнце. Улыбающиеся лица. В такие моменты особенно легко верилось, что можно справиться с любыми трудностями.
Лидер биологов аккуратно хрупнула галетой. Диетологи научились экономить привезенную из Метрополии дегидрированную муку: в квадратной печеньке у Малиники в руках почти четверть стружка из тундровых слизней, обнаруженных планетологами во время поисков Ковчега. Отто собрал для них самоподдерживающуюся ферму на орбите и организовал загоны возле агростанции. Спаррман тщательно следил за своими питомцами, планируя развернуть требующее минимального ухода моллюсководство и на планете. К сожалению, обнаружилось, что эффективно выращивать самоходные сопли на свободном выпасе намного сложнее, чем в контролируемых условиях космической станции. Слизни держались молодцами: ели, что дают, успешно противостояли инфекциям, росли и не накапливали токсины. Поначалу были даже опасения, что если эти суровые обитатели приполярья сбегут в местную экосистему, то смогут серьезно ей навредить, но экосистема первой принялась вредить слизням. Насекомые и рептилии быстро смекнули, что ничем не защищенные шматки белка это идеальная добыча. В итоге Спаррман был вынужден переселить своих «овечек» на каменные, залитые полимером площадки, а инженеры изготовили им пористые попонки с плотно прилегающими к земле юбками. «Стадо» стало выглядеть как полсотни разнокалиберных шарообразных серых губок до семидесяти сантиметров в диаметре, ползавших по полупрозрачному покрытию и мусоливших мелкие ветки, а Отто прилаживал на них местный мох, пытаясь воспроизвести естественную защиту, виденную им на фотографиях.
«Было бы здорово полетать по планете и поискать другие живые сокровища!» Но гарантий, что они найдутся, нет, а значит, нет и достаточных оснований для распыления сил. Колонисты не маленькое первобытное племя, которое может питаться подножным кормом и тратить все свое время на быт и добычу еды. «Возможно, к середине лета мы сможем позволить себе морскую рыбалку». А сейчас надо сосредоточиться на текущих делах.
Открыла глаза и тут же поймала на себе взгляд. Спокойный. Прямой. Нежный. Откровенно любующийся. Подтверждающий ее внезапное озарение в ночь перед эвакуацией.
Больно кольнуло ожидание разочарования: это был не первый раз, когда на нее смотрели подобным образом, и она знала, пожалуй, все возможные варианты развития событий. Что будет в этот раз? Наигранно показушная романтика? Смущение? Сухая констатация факта? Агрессия? Попытки давить на жалость? Все это казалось Вязиницыной бессмысленным пафосом, пригодным разве что для развлекательной литературы. В исполнении Ямакавы такое поведение будет выглядеть даже не неуместно, а дико. «Ну же! Чем раньше, тем лучше».
Стиснув про себя зубы, Малиника посмотрела в ответ, так же открыто и уверенно. «Да, я знаю, что все это значит. Если это что-то меняет давай, меняй!»