Но каждую годовщину его смерти я исправно писал ему письма. В никуда. Мне просто становилось легче от того, что я изливал ему свои беды. Всё же, кроме других масонов, мой круг общения был исключительно ограничен. Мне просто некому было больше пожаловаться о своих сомнениях. И мой наставник прекрасно об этом знал.
Он пришёл ко мне, когда я был на середине письма, с тарелкой бутербродов с белужьей икрой и конопляным чаем. Бесцеремонно поставив их прямо на лист с письмом, он положил руки мне на плечи, а подбородок положил на макушку. Я не мог видеть его лица, но точно знал, что он обыденно широко улыбается:
Что, опять занимаешься этой бессмыслицей? Письма мертвецам, как это мило... А мне, между прочим, звонил Папа Римский... Сказал, что ты не присутствовал на заседании курии... он поднял подбородок и одной рукой потрепал меня по голове, Феликс, Феликс, Феликс... Нельзя же так часто прогуливать свою работу. Тем более в твоём ведении не такая уж большая земля, всего лишь какой-то Ватикан, за ним не сложно уследить, если специально не пренебрегать своими обязанностями.
Да, Папа Римский на меня ещё не жаловался... Добавлю его в коллекцию. сказал я, Ну что он, без меня не может справиться? К чему всё это моё наставничество? Какой смысл оно имеет?
Ну опять та же песня, mate! Опять тот же разговор. Но на этот раз у меня есть пара весомых аргументов. Знаешь, что они приняли без твоего контроля? "Humanae vitae tradendae munus gravissimum" Энциклику против нашей инициативы по контролю рождаемости. Ладно это нам особо палки в колёса не вставит, но ведь твоего же подопечного сейчас высмеивают за его консерватизм! Тебе не жалко бедного Павла? Мог бы и вмешаться в его решение.
И за то, что я не вмешался, он обвиняет меня?
Ну знаешь, это и есть ответственность. Люди же, они как маленькие дети, нельзя их винить за проступки. Ведь ответственность на тех, кто эти ошибки не объясняет и не говорит, как их снова не допустить. Ты родитель для этого маленького города-государства, вот и воспитай его как следует. Иначе как ты сможешь мне наследовать, если не научишься чему-то новому?
Ты вечно молод, с чего это я должен готовиться к тому, чтобы тебе наследовать? Ты же не собираешься умереть?
Ну, может не так, как твой милый Йозеф, но однажды я всё-таки уйду на покой. И кто если не мой сын...
Я тебе не сын.
Ты мне прямо как сын, mate! Если бы у меня и могли бы быть дети, это был бы ты. А я тебе, как отец, святой дух, лучший друг, царь и бог. И ты должен быть всеми ними, только уже для тех, за кого возьмёшь ответственность для всех людей на земле. Разве не об этом ты мечтал, когда в семнадцатом скакал по красным баррикадам? Вот, у тебя есть шанс сделать мир лучше, начиная с малого. С Ватикана, например.
Там и так всё хорошо...
Бу-бу-бу, одно унылие! Улыбнись, mate! тилацин
развернул меня на моём крутящемся стуле к себе и чуть было не ослепил меня своими белоснежными рядами зубов, аккуратно расставленных в чересчур часто радостной пасти, Скоро у нас юбилей твоей любимой даты Красного Октября. Молодость свою революционную вспомнишь, а я подготовлю для тебя пару подарков, плохо ли?
Вместо ответа я потупил взгляд, лишь бы не смотреть в его радостные глаза.
Ну что ты? продолжил он, поднимая моё лицо, Всё славно в твоей родной Стране советов, я постарался, чтобы было так. У тебя все условия для жизни, прекрасная еда, прекрасная комната. Чем же ты недоволен? Знаешь пусть путь в мир мёртвых, Альчеру, ныне и закрыт, давай я подарю тебе кое-что, чтобы стало полегче думать о том, что все, кого ты знал в прошлой жизни, ныне мертвы.
Из пучин карманов домашнего халата, он тут же выудил две книжки в кожаных обложках. Я сразу их узнал, ведь уже видел их раньше. Они были написаны Зефиром, лучшим другом Мартина, также участником нашего Общества. Я прекрасно знал, что они повествуют о природе наших особых сил проклятий, а также про природу места, которое их дарует Альчеру.
Этот мир, он как изнанка нашей реальности, куда уходят души мертвецов, и из которой они же потом рождаются в новых телах, ничего не помня о старой жизни. Йозеф, сгинув, отправился именно туда, в свой персональный ад или рай, ждать возрождения. И пусть путь туда был ныне закрыт даже для Австера, умевшего по-шамански умирать и бродить в мире духов... Но, может и правда, я смогу узнать что-то успокаивающее? Вот только с этим была одна загвоздстка:
Я же всё ещё не знаю вашего древнего языка... сказал я, беря в лапы книжки, символы на них действительно были для меня как детские каракули.
Как ответственный родитель, я тебя научу. Заодно будет лишний повод провести время вместе. Я, конечно, не думаю, что ты станешь менее ядовит ко мне, но...
...но это хоть какое-то развлечение в вечности, сказал я и отложил письмо, - Давай посмотрим, что там такого "успокаивающего".
Печать пятая Феликс Моя маленькая революция
СССР, Москва, 7 ноября 1968 года"Эрнесто Че Гевара был убит в Боливии 9 октября 1967 года".
Разумеется, с санкции Санта-Анны и Либеччо. Очевидно, при поддержке остальных членов Совета. И с полным наплевательством к моим чувствам и планам. Более того, даже с определённой издёвкой ко мне, не просто питавшему симпатии к харизматичному революционеру. Я опекал его и защищал, считая своим личным маленьким проектом. Гораздо более ценным и личным, чем Святой престол.