Вот Ни к чему нам карту светить. Неизвестно, кто тот второй, для кого она предназначалась. Вдруг он где-то рядом! Непонятно что за карта
Говорю же, карта вашего городского подземелья! Я вход узнал возле водонапорной башни!
А ты откуда про это ход знаешь?
А-а-а, пацаненок квартирной хозяйки хвастался, как он прошлым летом под землей по городу ходил, ну я и выпытал, что и где, сходил, посмотрел.
Но не впечатлился?
Ну да.
А теперь, значит, на приключения потянуло?
Ты просто не понимаешь! Это не приключения! Это целые неизвестный пласт нашей истории! Никто не знает, откуда в вашем городе взялись подземелья! Если я найду доказательства! Всё!
Что всё?
Всё встанет на свои места, журналист очень искренне глянул мне в глаза, но ни словом не проболтался о том, что собирается искать в подземельях.
«Знал бы ты, что я знаю историю, которая тебя манит, хмыкнул я про себя. Вот бы ты удивился. А еще больше тому, кто с тобой разговаривает!»
Ты к нам зачастил, я смотрю. Что так?
Тихо тут у вас, хорошо, улыбнулся Вячеслав.
Тихо! я замер.
Я и говорю парень недоуменно глянул на меня и замер, увидев, что я придал палец у к губам.
Быстро, давай мне карту, я спрячу. Запоминай, общага педучиища. Лесо Лесаков Алексей найдешь меня, как выпустят. Да шустрей ты! Сюда идут! я протянул руку, выхватил документ, сунул его под майку, прижав резинкой штанов.
Вячеслав торопливо защелкнул планшет.
А
Сам тебе помогу.
Знаю я эти подземелья, отрезал я и застонал.
Лесаков, раздался недовольный голос. Ты помер там что ли?
Никак нет, Сидор Кузьмич прокряхтел я, изображая смертельно больного. Вот, живот прихватило А товарищ нудист помог И бумагой, и таблеткой Может, отпустим его?
Не надо! Вячеслав выпрямился. Я на задании!
На каком таком задании? вырастая перед нами как из-под земли, подозрительно оглядывая и меня, и Вячеслава, уточнил Кузьмич.
На редакционном! Стеблев Вячеслав Николаевич, журналист-международник, представился парень.
Больно молод ты для международника-то, скептически окинув взглядом журналиста в спортивном костюме с женского плеча, скривился Кузьмич. Тем более для журналиста.
Вячеслав вспыхнул, вскинул голову, возмущенный таки недоверием.
Документы в палатке!
Кузьмич продолжал давить взглядом.
Ну, пошли журналист вот умеет Сидор Кузьмич так слово молвить, что потом ходишь полдня и хочется помыться!
Стеблев дернул головой, подхватил планшет, закинул ремешок на плечо, одернул коротковатый костюм и первым шагнул из кустов акации на поляну.
А ты Сидор Кузьмич прищурился, разглядывая мою искривленную болью физиономию. Заканчивая здесь маяться. Болен нечего ехать. Дома сиди, в кустах не гадь! Природа, якорь тебе мичман запнулся. М-да Только якоря тебе и не хватало начальник махнул рукой и полез в карман за сигаретами.
Сидор Кузьмич, да тут уже прихватило Я не думал повинился я, по-прежнему держась за живот.
Прихватило его передразнил Кузьмич, и вдруг резко, без перехода. О чем с Игорьком трепались? и взгляд такой тяжелый, пристальный, аж до позвоночника.
Дык ни о чем я подал плечами, демонстрируя недоумение.
Не доверяю я тебе, Сидор Кузьмич, и еще долго доверять не буду. Пока не пойму, кто ты и на чьей стороне играешь. И что тебе вообще нужно от меня конкретно? Чем я тебя так зацепил, что ты за мной приглядываешь чужими глазами.
Ой ли?
Так точно ох я натурально скривился и согнулся. Жаловался на здоровье.
Кто? Игорек?
Я А этот я поморщился. Шутки шутил про тетю Дусю. Ну, я и поучил малость
Это правильно. Язык у Игорька без костей, а голова с одной извилиной. Да и та от осводовской фуражки
Я глуховато хохотнул, продолжая изображать больного.
Сидор Кузьмич я это в кусты, а? умоляюще глянул на мичмана.
Понабирают сирано а воспитывай, буркнул Кузьмич, туша окурок о подошву. Давай быстро, и к автобусу. Милиция уже заканчивает.
Так точно! кивнул я, держась за живот.
Кузьмич еще раз окинул меня задумчивым взглядом и исчез из поля моего зрения так, что ни одна ветка акации не дернулась!
«Ох, непростой этот мичман! Зуб даю, непростой! Осторожней с ним надо!» с этими мыслями я потихоньку отступал вглубь лесополосы, прячась поглубже. Хотел еще раз глянуть на карту. Точнее, на размытую строку под именем.
Ретировавшись в дальние кусты, я вытащил документ, развернул его, разместив на стволе дерева, и принялся разглядывать каждую черточку, каждую завитушку.
Действительно, второй строчкой под таким родным и дорогим для меня именем виднелись затертые буквы. С трудом мне удалось распознать букву «б» и «а», в первом слове. Во втором вроде как прослеживались «о» и «р». Только не понятно было, это первые буквы слова или нет. Я напряг зрение, поднес бумагу близко к глазам, но странный документ сжирал не только качество, но и смысл.
И все-таки Стеблев был прав это карта, точнее, схема подземелья. И, сдается мне, журналист дважды прав. Подземелья наши, энские! Кружками обозначены входы. Один возле водонапорной башни. А вот этот нашли, когда строили пятиэтажки на пересечении Гоголя и Ленина. А это, похоже, тот самый люк в подвале старой музыкальной школы.