Водили малышню вместе с их классной руководительницей в кино, в парке, на экскурсии. Хорошее было время, младшие знали, что старшие им всегда помогут. Конечно в семье, как говорится не без урода, но в нашей школе ученический коллектив был дружным.
Может оттого что мы все сначала ходили в одни и те же садики (в военном городке у нас их было два), и жили в соседних дворах. Панельные пятиэтажки для семей военнослужащих высились недалеко от Городского парка, на другом конце которого располагалась наша четвертая школа.
Поговорить Ну, говори, коль пришел, устраиваясь поудобней на подоконнике, возвестила дама.
Может, пройдем в дом? Оксана выступила вперед и умоляюще на меня посмотрела. Федор, ты же не против? чуть сдвинув брови, продавливая голосом, уточнила девушка у парня.
Пойдемте, кивнул Федор. Антонина Владленовна, я вам хлеб принес, как просили, батон и полбулки черного. Куда положить?
Федор шагнул к окну, протягивая пакет.
Сюда давай, оглоед! Растревожуть больного человека, а извинений-то не дождёшси! Ремень по вам плачет! А мать у вас дура, раз ремнем не воспитывает! тетка выхватила покупки и исчезла из окна.
Ваня сжал кулаки, набычился и уже раскрыл рот, чтобы что-то выкрикнуть, но Оксана обняла его за плечи и что-то шепнула. Мальчишка обмяк, развернулся и скрылся за углом мазанки.
Пойдемте, пока снова не началось, тихо позвала Оксана, развернулась и пошла в домишко.
Пошли, чё стоишь? буркнул Федор, обогнул меня и, не оглядываясь, зашагал за девушкой.
Я оглянулся на распахнутое окно. Мне показалось, что Антонина Владленовна затаилась за занавеской в надежде разжиться новой сплетней. Хотя слухи я и так обеспечил своим заявление о причастности к ДНД.
Постояв минуту, я развернулся и пошел к троице «оглоедов». Пригнулся, чтобы не удариться головой о притолоку, и шагнул внутрь. Саманный дом хранил прохладу, как и все южные постройки. Не знаю, каким секретом обладали старые строители, но купеческие дома, да и любые жилые сооружения в старой части города, обладали уникальным свойством. В жару дарили свежестью спасая от раскаленного южного солнца. Зимой сохраняли тепло.
Как и водится на Кубани, мазанка была пятистенной. Внутренняя, пятая стена, делила помещение на две большие комнаты. В первой, где мы сейчас собрались, в молчание разглядывая друг друга, стоял обеденный стол возле открытого окошка, и тулился кособокий диван. Возле него торчала собранная раскладушка.
Оксана стояла возле входа во вторую комнатку и с тревогой смотрела то на меня, то на Федора.
Я так и не понял, Антонина Владленовна бабка или тетка? улыбнулся я, стараясь не расположить к себе ребят.
Черт, все время забываю, что я теперь выгляжу таким же как и они юным и подозрительно любознательным в моем случае.
Дура она истеричная! буркнул Федор, сжимая кулаки.
Федя! возмутилась Оксана и строго посмотрела на парня. Тетка она нам, мамина дальняя родственница. Сестра троюродная. Точнее, жена троюродного брата. Мы в детстве часто к дяде Боре приезжали погостить. Тетя Тоня не всегда такая была. Несчастная она женщина, у нее сыночек погиб, вот и злится на весь мир.
А Манька это кто?
Это племянница, присматривает за ней. А тетя злится, говорит, что смерти дожидается, Оксана отвечала на мои вопросы спокойно и мягко, глядя прямо мне в глаза.
Чё ты перед ним распинаешься? заворчал Федор, зыркнув на девушку. Ты кто такой? Зачем пришел? Что тебе от нас надо?
Мне ничего. А вот милиция вас ищет.
Врешь! У толстяка заявление не приняли! Незачем им на себя еще один висяк вешать!
Сидел что ли? уточнил я, разглядывая хмурого Федора.
Не твое дело! Нет!
Да вы присаживайтесь! вдруг засуетилась Оксана. Хотите домашний лимонад? Крем-сода! Я сама делаю!
Девушка метнулась за занавеску, разделяющую две комнаты, и вернулась с запотевшим кувшином. «Надо же, и холодильник имеется, все как в лучших домах. За сколько же они такие царские хоромы снимают? И зачем, если денег нет, и на воровство пошли?» размышлял я, принимая из рук хозяйки стакан.
Присаживайтесь, настойчиво повторила Оксана и сама подала пример, усевшись за стол.
Федор скрипнул зубами, но разжал кулаки и последовал её примеру. Я взял стул за спинку и переставил так, чтобы держать в поле зрения и входную дверь, и незадачливую парочку.
Оксана моргнула и покраснела, закусила губу, по глазам видно: расстроилась. Ну а какое к вам, товарищи, доверие может быть,? Вы советскому человеку и не товарищи вовсе, а расхитители социалистической собственности. Хотя нет, частной же.
Молчание затягивалось. Федор сопел, Оксана алела щеками и прятала под ресницами мокрые глаза. Так, ясно, придется самому.
Вы кто? Воры? спросил я, внимательно отслеживая реакцию.
К девичьим щекам моментально прилила кровь, они запылали пожаром. С ресниц закапали слезы. Федор набычился, положил кулаками на стол и глянул на меня исподлобья.
Слышь, паря, ты вообще кто? Чё тебе от нас надо?
Говорю же дружинник я. Про ДНД слыхал? Ну так вот я оттуда. Помочь вам хочу.
Если хочешь помочь, проваливая и не мешай!
Э, нет, так дело не пойдет. Вы на моем пляже воруете. И в моем городе. А нас потом на дежурства вне графика дергают. Оно мне надо? Лично мне нет.