Риск был велик, вставил Сенатор.
Верно говоришь, кивнул Гривна, великоват. Только вы учтите, что эта братва, которая стоит рядом с вами, моих взглядов не разделяет.
Шептун повернулся, стараясь придать спонтанному жесту вид осознанного.
Ага, ощерился грязный бандит с двустволкой в руках. Болтай, болтай. Все равно ты отсюда не выйдешь.
Сталкер медленно положил руки с переплетенными пальцами на стол.
Спокойно, предупредил Гривна. Меня еще никто не сместил. Эта крыса только делает вид, будто все здесь контролирует. На базе еще остались верные мне люди, и их большинство. Так что мы беседуем. Хорошо?
Хорошо, согласился Шептун. Значит, мы теперь на одной стороне.
А мы никогда и не были по разные, усмехнулся вожак. Оглянись. Что ты видишь вокруг?
Сталкер еще раз осмотрел базу, думая, будто пропустил что-то важное. Фабрика, склады, далекие верхушки деревьев
Зона, пояснил Гривна. Мы все тут по одну сторону забора, сталкер. Я, ты, твои друзья, этот крендель с двустволкой. Мы все в общей клетке, потому и грыземся. На Большой земле мы бы друг друга и не заметили. Всех нас окружает общий забор. Мы сами выбрали этот путь. Лично передо мной поставили выбор гнить за решеткой до конца дней или поучаствовать в социальном эксперименте.
Социальном?!
Ну да. А иначе зачем нас сюда пустили? По-твоему, психология обитателей
Зоны никого не волнует?
Шептун почесал нос. Оказывается, постоянно донимавшие его мысли о мироздании и сущности Зоны волновали не только его одного. Может, не стоило и комплексовать из-за таких вещей.
Давай я объясню внятно, почему решил отпустить Самопала, сказал Гривна. Видишь ли, я сентиментальный старый черт, который, несмотря на грехи, очень любит своих доходяг. Банду Серой долины. И сегодня ночью я впервые по-настоящему испугался не за себя, нет. Меня штопали девять раз, по карме я уже давно не жилец, так что меня Зона хранит. Мне стало страшно, потому что все эти зайцы, Гривна обвел рукой вокруг себя, все эти чудики в черных куртках сегодня ночью впервые стали вести себя по очень нехорошим и опасным понятиям. Они стали вести себя подобно клану.
Клану, повторил Шептун.
Да. У меня тут все свободные люди, однако я впервые увидел, как они собираются без явного лидера, чтобы посмотреть на меня другими глазами. Впервые услышал, как они скандируют мое имя, смешивая его с очень плохими словами. Я был в ярости и хотел лично наказать каждого из них, но среди этой толпы никаких каждых не было все мои дети начали говорить мне о правилах, нормах, рамках, установках, идеалах, да еще таким возвышенным языком, который я у них и не подозревал. Сам-то я почитывать люблю, но чтобы здешние урки умели так красиво ляпнуть прям Шекспиры, е-мое.
Подотчетные тебе люди начали мыслить на новом уровне, сказал Сенатор. Толпа обрела самосознание, каждый стал частью единого целого, которое проявляет себя через любого из участников. Душевные силы людей растворяются в толпе, но в клане они суммируются. У них одновременно и есть лидеры, и нет, потому что лидером в клане может стать любой, кто сумеет угодить желаниям остальных, а также их стремлениям угодить его собственным желаниям. Каждый член клана является самобытным носителем устоев, его идеология накрепко смешана с идеологией клана, он готов умереть за другого носителя этой морали и убить того, кто ее предаст, даже лидера.
Психиатр? с подозрением зыркнул на него вожак. Но ты прав. Ребята сегодня весь день носятся как угорелые, глаза таращат, плетут всякую ересь
Эй, Гривна, окрикнул его бандит с опущенным пистолетом. Не тебе решать такие вопросы, где ересь, а где нет.
Во, Гривна показал на него трубкой, видели? Вот какие предъявы мне приходится выслушивать. Спокойно! обратился он к бандиту. Я понял, что вам жить не давало целый год, и сделаю выводы. В данный момент я перетираю с чушпанами из другого клана, как нам быть. Или ты вот так, с ходу, воевать с ними собрался?
Ладно, хмуро ответил новоявленный клановец. Быстрее давай!
Шептун испытывал смешанные чувства. Вроде бы сбылась его заветная мечта окружающие наконец начали понимать его состояние. С другой стороны, он сознавал, что любой клан может быть создан только в противовес «Набату». Во́йны группировок его совсем не прельщали.
Братва, обратился он к бандитам, отдайте мне пленника. Признательность клана гарантирую. Когда вы
Минуточку, произнес Гривна. Сталкер, ты чего это творишь?
Что такое?
Ты ведешь переговоры не со мной, а с другими людьми. Это как понимать?
Гривна
Зачем я на тебя потратил столько времени?
Шептун внимательно посмотрел на него. Было видно, что вожак действительно разочарован.
А ты чего хотел? спросил сталкер. Думал, что я сейчас пойду против собственных устоев и начну уговаривать твоих друзей забыть про свободу и снова собраться под твоим сапогом? Гривна, я не привык врать. Я сегодня говорю то же, что и вчера: действительно, я ценю коллективы, в которых любой (подчеркиваю любой!) человек может оспорить приказ лидера и выступить со встречным предложением, да еще и сделать это мягко. Только вчера ты меня из-за таких слов считал за лоха и наивного дурачка, всё жизни учил, а сейчас понял, что сам вступил в жирную и склизкую лужу. Вот и пытаешься сохранить лицо да подумать, как бы тихо-мирно вытурить меня вместе с проблемами. Я же говорю мне не важно, чем вы все тут занимаетесь, какую перелицовку устраиваете. Отдай мне Самопала, я уйду, и «Набат» вас не будет преследовать. Это в равной степени касается всех присутствующих. Никому не нужны проблемы ни вам, ни нам. Устраивайте кланы, революции, проводите реформы это не мое дело.