Из игры рекрутского набора составляются часто сами свадьбы. Что же, собственно, значит эта игра? Выбор невест и женихов.
Когда все усядутся в кружок, тогда зажигают лучинку и передают ее друг другу. Во время передачи все поют протяжно унылым голосом:
Курилка выражает пламень любви, и как скоро потухает лучинка, так скоро исчезает любовь, и чтобы снова пробудить ее, надобно вновь воспламенить сердце, и это напоминается через повторяемое зажигание. Ничто не может существовать в природе без любви без нее все мертво.
Печально протяжный напев всего более высказывается в словах: жив и умер курилка т. е. поживши в любви и умер. Счастлив тот, кто умел любить; но несравненно счастливее тот, кто не играл любовью. Потерявши ее однажды, нельзя согреть сердца прежним чувством.
Игра именами представляется с первого раза одной забавной шуткою; но в них весьма часто пробуждается ревность и досада,
когда приходится выполнять назначение. Один ревнивый мужчина, ревности которого не знали, побледнел от гнева, когда увидел, что его сопернику пришлось поцеловать его красавицу; другой ревнивец господин муж, рассорился со своей женою за то, что ей пришлось дозволить молодому ветреннику обнять себя. Но слова из игры не выбросишь, а дела не утаишь. Игра именами есть мука для ревнивцев: она, допуская проделки резвой и беспечной шалости, раскрывает волнения и страсти, удовольствия и страдания.
Обе игры: птицы и почта, служат только приятным препровождением времени и, кроме игривости, ничего особого не заключают в себе. В Польше также играют в почту. «Что едет?» «Почта». «Откуда?» «Из Варшавы». «Куда?» «Во Львов». Названный Львовом принимает почту .
Синоним французская игра и усвоена нами. Это весьма трудная игра, ибо она требует особой остроты и сметливости и служит не одной забаве, но и развитию и изощрению памяти. Желательно, чтобы ею занимались поболее.
Кухня есть превеселая, шуточная и забавная игра. Она невольно производит смех и хохот всех играющих, и редко кто из них не расплачивается фантом, потому что надобно <иметь> большое терпение и чрезвычайную суровость, чтобы не засмеяться, когда спросят вас; «На чем вы сидите?»
«На кочерге». «На чем вы ездите?» «На кочерге». «На чем спите?» «На кочерге».
Кухня веселит всех играющих, потому она есть выражение резвости.
Эта игра больше детская, однако ею забавляются взрослые, и она, собственно, есть русская. Она выражает беззащитное семейство, подвергаемое злобным нападениям врагов.
Эта игра во многом сходна с золото хороню, с той разницей, что в пошел рубль не поют и по отыскании рубля берут с виновного фанг. Пошел рубль служит веселому препровождению времени.
Есть ли это народная игра, или занесенная к нам? Чисто русская, и она, как видно из самих слов, объясняет простосердечную откровенность. Если кто из играющих обратится к такой особе, которая давно томится любовью, о, как больно тогда отвечать, по кому болит сердце. Тогда невольно обнаруживается страдание души, вспыхивающее на лице красавиц огненным румянцем; тогда и радость, и стыдливость: она или сама произносит, или слышит признание того, который чудился ей и наяву и во сне. Но смертельная рана тому цветку, которому не ответят на сострадание его, тогда вместо радости пробуждается отчаяние.
Эта игра весьма опасная, и потому вы, красавицы, не должны играть любовью.
Сама песня, сочиненная чувствительными сердцами, гораздо лучше обрисовывает томительную любовь.
Нет сомнения, что наши прабабушки изобрели эту игру тогда, когда они томились в теремах, как в заключении; когда им не позволялось выходить отсюда, чтобы посмотреть на людей и полюбоваться Божиим миром; когда законы приличия воспрещали им произносить свою любовь сам друг; когда виделись с самим женихом за несколько времени до совершения брака; когда выдавали наших красных девушек за того, по кому сердце никогда не заболит, но изноет еще; когда разлучали чувствительную душу с тем, по кому она всю жизнь должна вздыхать, болеть душою и сердцем; когда все сладостное, очаровательное, упоительное, все, что есть нежное, драгоценное, которое ничем не может быть заменимо, навсегда исчезает, как сон; и как тут не сказать: «Ох, болит!» Невольное, ненастроенное мучение сильно потрясает душу, и что однажды заронено в ней, никогда и ничем не может быть успокоено, и тут всегда, во сне и наяву: «Ох, болит!»
Всякому теперь понятно, что это мощение производит сладостное ощущение в глубине сердца. Оно пробуждает нетерпеливое желание сорвать поскорей поцелуй с розовых уст, давно горящих вулканом любви.
Мост мостить одна из страстных игр; в ней вполне развертывается весь пыл кипучей юности: это кратер, извергающий огнедышащую лаву, которая в своем течении все истребляет и обращает в пыль воздушную; это поток огненной любви, бьющейся беспрерывными возгласами: «Любить хочу! Сгораю от любви!»