Совершенно естественно, что гетманом стал крупный землевладелец, который сделал главой правительства крупного же землевладельца Фёдора Лизогуба (также представителя старинного рода казацкой старшины). Восстанавливалось крупное помещичье землевладение, а крестьяне получили право собственности на часть общинных земель. При этом существовали хлебная монополия и продналог.
Работать всё это не могло, потому что крестьяне уже захватили немалый клин помещичьей земли и делиться им не собирались. Выплачивать налог они тоже не хотели (так же, как не хотели участвовать в большевистской продразверстке). В общем, такая политика привела к массовым крестьянским восстаниям, и именно повстанцы обеспечили петлюровскую армию живой силой
В этих условиях Скоропадскому нужна была своя армия, но тут возник вопрос уже у немцев. Им была нужна на Украине именно украинская власть их задачей было надолго оторвать Украину от России, сделав её своим продовольственным и сырьевым придатком. С политтехнологической точки зрения такая власть более эффективно должна была вписаться в атмосферу общеевропейского национального подъёма.
Отсюда следовало недоверие офицерам русской императорской армии, которые в подавляющем большинстве были «единонеделимцами». Собственно, немцы им не доверяли ещё и потому, что это были вчерашние враги. В общем, создавать для гетмана русскую армию было нельзя. А попытки создать для гетмана украинскую армию привели к увеличению численности войск Петлюры.
Вообще, социалисты и большевики вписались в упомянутую атмосферу хорошо, а сам Скоропадский вписался, наоборот, плохо ему поминутно вспоминали генеральские погоны и высокое положение при дворе. Ну и, разумеется, стремление опереться на имперские кадры. А не имперских, как вы понимаете, не было у Украины отсутствовала автономия, подобная польской, финской или хотя бы галицкой в Австро-Венгрии. Да и сам гетман позже писал так: «я считаю бессмысленным и гибельным для Украины оторваться от России, особенно в культурном отношении». Нормальная, в общем-то, патриотическая позиция, но в современной, например, Украине пан гетман точно попал бы на «Миротворец».
Созданное немцами «эффективное правительство» оказалось неэффективным, не имеющим военной силы для того, чтобы претворять свою программу в жизнь. А без военной силы в условиях Гражданской войны ничего не работало традиционные механизмы осуществления власти отказали. Сила же была только у немцев, которые и осуществляли власть за бессильного гетмана. Но в ноябре 1918 года началась революция в Германии и реальную власть осуществлять стало некому
Гетман бросился за поддержкой к Антанте, но:
а) у союзников тоже не было военной силы (вспомним обсуждение «сербских квартирьеров» и «сенегальцев роты» в «Белой гвардии»);
б) союзники сами были сторонниками «единой и неделимой», поскольку им задолжала именно единая Россия, а не ворох сравнительно мелких государственных образований, чья способность платить по счетам была сомнительна.
14 ноября гетман издал «Грамоту о федерации Украины с Россией», которая предусматривала воссоздание единого государства, в котором «Украине предстоит занять одно из первых мест, потому что от неё исходил порядок и законность края, и в её пределах первый раз свободно жили все униженные и угнетённые большевистским деспотизмом граждане бывшей России».
Но в ночь с 13 на 14 ноября в Белой Церкви была создана Директория УНР во главе с Петлюрой и Винниченко. И широкая общественность восприняла (в общем правильно восприняла) «грамоту» как крик о помощи. Примерно таким же образом было воспринято срочное формирование офицерских дружин, в которые пошли далеко не все сторонники Белой армии.
Вот Алексей Турбин и говорит: «Хай живе вильна Украина, от Киева до Берлина. Полгода он издевался над всеми нами. Кто запретил формирование русской армии? Кто терроризовал население этим гнусным языком,
которого и на свете не существует? Гетман! Кто развёл всю эту мразь с хвостами на головах? Сам же гетман. А теперь, когда ухватило кота поперек живота, он, небось, начал формировать русскую армию. И теперь в двух шагах враг, а у нас дружины, штабы».
В сходных выражениях описывает ситуацию Константин Паустовский: «Петлюра всё туже затягивал петлю вокруг Киева. Тогда гетман Скоропадский выпустил приказ о мобилизации всех без исключения мужчин от 18 до 35 лет. () Я считал себя гражданином Российской Федеративной Республики и потому никаким гетманским приказам не должен был, да и не хотел подчиняться».
Как видим, никакого «хитрого плана» у гетмана не было, а было реагирование на требования новых хозяев. А иначе и быть не могло гетманская Украина существовала за счёт внешних источников легитимности и должна была проводить политику в их интересах.
Беги, гетман, беги
Обстоятельства бегства гетмана, описанные в «Белой гвардии» и «Днях Турбиных», вымышлены (хотя сам Павел Скоропадский один из немногих исторических персонажей романа и пьесы), но не полностью. Булгаков, безусловно, опирался и на слухи своего времени, и на информацию, полученную позже. Впрочем, главной для Булгакова была «правда искусства» показать предательство гетманом вставших на его защиту людей. А для этого нужно было, чтобы он бежал ночью и в чужой одежде, как это сделал, по распространенной большевиками легенде, Александр Керенский (эту легенду Булгаков, конечно же, знал).