Заручаясь новыми угодьями и пустошами, отшельники посылали от себя в те места опытных людей из своих сотрудников "для посельства". Посланный "посельский старец" старался выбрать также удобное по местоположению, привольное, а стало быть, красивое и живописное: у воды и на горе. Этот старец ставил двор самое первичное и безусловно необходимое условие оседлости, затем он обрабатывал землю вокруг жилья, сколько мог и хватало у него сил, приглашал поселенцев и вместе с ними занимал и оставлял за монастырем все то пространство земли по те места, куда по красивому выражению древних актов "их топор и соха ходили". От пришедшего требовалось только того, чтобы он был человек добрый (т. е. способный работать и дать при вступления в общину "явки две деньги"). Бобыль получал только усадебное дворовое место, а полный крестьянин сверх того и жеребий во всех владениях монастырской общины. Монастырь богател и упрочивал свое бытие на многие грядущие века в то время, когда внутреннее его устройство давно уже поставлено
было на незыблемом основании общинного устройства. За монастырскими стенами оно было то же самое, которое столько полюбилось всему русскому народу, а вводилось основателями-отшельниками, вышедшими из того же класса черносошных людей и также в глушь непочатых мест, и также не в одиночестве, а первоначальною общиною с товарищами, которым списатели «житий» святых присвоили общее имя учеников. В монастырскую общину, в число братии вступал каждый русский, бессемейный, который хотел жить по правилам, установленным для общины. Монастырские общины старательнее других хлопотали о том, чтобы "меж себя лихова человека не держать, обыскивать меж себя про лихова накрепко и на кого взойдет пословица недобрая и тех недобрых людей высылати вон". В обители место большака занимал настоятель с помощью "собора старцев", между которыми наиболее выдающиеся умом и опытом занимали должности келаря, ватажника, трапезника и дьяка. Общими трудами и строгим воздержанием собор старцев, свободный от многих житейских соблазнов, мог доходить до сбережений и скоплений как денежной казны, так и хлебных запасов, и додумывался до бесплатной трапезы всем приходящим и голодающим. Гостеприимство, всегда отпертые днем священные ворота, скромная, но сытная трапеза с чтением житий благочестивых людей всегда служили приманкой для чужих пришельцев. Облегченное тягло, обязательная ссуда из запасных складов "на Семены и смены" (как говорили в старину), свобода от чужих судов и подчиненность ведомым и благочестивым людям делали из монастырской общины прибежище. К тому же около монастырей образовывались по временам сходбища окольного люда на торжки и базары, а потом и съезды жителей более отдаленных местностей на ярмарки. Монастыри наши, таким образом, стали содействовать в народе развитию торгового духа. Конечно, и это служило причиною тому, что сюда очень охотно шли наймиты, и монастырские слободы быстрее населялись именно около тех обителей, которые снабжены были многообразными привилегиями. Память святых основателей особенно чтилась народом, и слава их подвигов далеко была распространена и привлекательна. Иным монастырям, как и частным общинным хозяйствам, не счастливило, и они, как скоро и свободно основывались, также быстро и исчезали (как, например, после смутного времени из 35 митрополичьих монастырей досталось патриархам только 13).
При таких неудачах поклонялся народ и золотому тельцу: приставал по призыву на землях сильных и богатых людей и также слободами, т. е. свободными поселениями на известных условиях и на сроки. Входил с этими людьми в соглашение вольный народ охотливее там, где мирному земледельческому труду задавалась невозможная пахарю задача обороны от диких насельников аборигенов тех стран, или от искавших морских богатств богатых иноземцев. Богатые люди брали на себя обязанность и выговаривали в грамотах право строить остроги, снабжать их огненным боем и ратными людьми. И было из чего хлопотать: лесные места давали много выгод. Таковы, судя по исчислению грамот первых московских князей, бобровые гоны, перевесла, путики, сенные наволоки, полешие леса, тони и ловища по рекам и речкам, а на этих местах заводи, пески с падучими руками, стережень, устье с езами, тонями, исадами. Еще сам "Господин Великий Новгород" прилагал к этому заботу на приморских берегах Белого моря и на острову Соловецком, укрепляя их на случай нападения "каенских немцев" (т. е. датчан). Такими же деревянными крепостями и каменными стенами защищали свои остроги и монастыри богатые строители из новгородских владык и бояр во главе с посадницею Марфою Борецкою, а следом за ними и московские цари. В особенности прославились на этом поприще знатные купцы и именитые люди. Строгоновы одни из наиболее видных и замечательных деятелей и уроженцев севера, фамилия которых сделалась историческою.
Предок Строгоновых, Аника, вышел из Новгорода и в лесах по реке Вычегде расчистил место у соляных источников. Для разработки их он принимал охочих вольных людей и первый открыл с торговыми целями путь за Уральские горы на Обь. Сыновья его, Яков и Григорий, получившие от отца богатое наследство, заручились от московского царя Ивана Грозного после многих личных бесед с ним жалованными грамотами на пустые места по Каме и Чусовой до вершин реки этой. При таких льготах Строгановы в 1585 году успели соорудить городок близ устья Чусовой, а через 10 лет после того несколько острогов по берегам той же реки и по реке Сылве. Когда братья увлеклись сибирским торгом и хорошо ознакомились с делами и землями владетельного князя Кучума, они наняли казачью вольницу с Волги под начальством атамана Ермака Тимофеевича в числе 840 человек. Изготовив для них запасы и нагрузив