Если судить по статуэткам предыдущих столетий, культ богини-матери был доминирующим, однако на оттисках печатей мы видим пантеон в основном мужских богов, который возглавляет бог грозы и в котором важное место занимает бог Пирва, связанный с культом лошади. В свою очередь, этот культ сопоставляли с традицией коневодства у индоевропейцев.
Но если иноземные боги и пользовались каким-то превосходством
в период торговых колоний, совершенно очевидно, что культ богини-матери вскоре вновь завоевал первое место. Хеттский бог грозы, несмотря на то, что он был одним из самых могущественных, явно уступал главенствующую роль этой богине в пантеоне великих хеттских богов.
Влияние хурритов на хеттскую религию было гораздо сильнее и шире. В одной из первых глав этой книги уже высказывалось предположение, что династия периода империи, начавшаяся примерно в 1450 г. до н. э. с восшествия на престол Тудхалии I, была по происхождению хурритской и к концу этого периода весь официальный пантеон богов был хурритизирован. Это особенно четко определяется по скульптурам божеств хеттского пантеона святилища Язылыкая, которые выстроены по хурритской иерархии и носят имена хурритского происхождения. Следует, однако, подчеркнуть, что синкретизм подобного рода не типичен и относится к более позднему времени.
Таким образом, религия периода империи представляла собой результат длинного и сложного процесса. Большая часть сохранившихся свидетельств говорит об официальных, государственных культах, но и они дают некоторое представление о религиозных верованиях небольших сообществ земледельцев на Анатолийском плоскогорье. Большинство из них скорее можно определить как магию, а не религию, однако простой хетт вряд ли мог уловить разницу между этими понятиями.
Существовали сложнейшие ритуалы с использованием симпатической магии, которые применялись по любому случаю жизни от восстановления мужественности до обрядов, предназначенных для того, чтобы зловредные божества не выходили из своих святилищ. Местная жрица, известная под именем «старая женщина», играла большую роль, и большая часть ее действ происходила либо в доме просителя, либо под открытым небом. Особо почитались родники. Такие «священные родники» не сохранились, однако наскальный памятник наподобие того, что остался в Эфлатун-Пынаре над все еще бьющим родником, пожалуй, может служить примером таких маленьких святилищ под открытым небом.
Другие наскальные изображения, такие, как изображение Муваталли в Сиркели и сильно поврежденная статуя богини в Сипилусе, явно стояли над родниками и были связаны с подобными верованиями. Очевидно, такое же, хотя и более скромное святилище над родником недавно найдено поблизости от Илгина, где у подножия холма для родниковой воды был выложен прямоугольный каменный бассейн, на стенах которого сохранились иероглифы с картушем царя Тудхалии IV.
Несомненно, существовали и небольшие культовые сооружения, но о них мы почти ничего не знаем. Образец такого трехкомнатного домашнего святилища, обнаруженного в нижнем городе в Хаттусе, возможно, был типичным для городских жителей. Там, очевидно, отправлял службу один из жрецов, каких было множество по всей стране. Некоторые сооружения крепости тоже, по-видимому, были связаны с этим домашним культом. Здание С позднего периода империи представляло собой прямоугольник из пяти помещений; внутренний двор, который они окружали, был на 5 футов ниже. Он был покрыт слоями тины и песка, со следами многочисленных раковин и ритуальных сосудов, а в углу находился водосток. Более раннее здание (слой IV в 2) на нижней террасе крепости тоже, по-видимому, имело в центре площадку с водостоком и пологим полом, на котором лежала большая расписная ваза в форме утки. В Западной Малой Азии ученым повезло больше. В Бейджесултане во время раскопок городской стены было обнаружено несколько святилищ периода позднего бронзового века. Одно из них состояло из двух узких помещений, каждое площадью 30x10 футов, с входом с одной стороны и небольшими помещениями, которые археологи окрестили «ризницами», с другой. К стенам «ризниц» примыкала низкая платформа, на которой стояли вплотную к стене два терракотовых «рога», украшенные тисненым орнаментом в виде концентрических кругов, а в одном месте справа от «рогов» на небольшом глиняном столбике стоял горшок для приготовления пищи.
Остатки аналогичного сооружения были найдены в частном доме Бейджесултана того же периода, и еще одно такое же «святилище» обнаружили в поселении Кусура. Эти сооружения скорее всего были домашними очагами, однако гораздо лучше сохранившиеся керамические «рога» в Бейджесултане вряд ли можно рассматривать как «подставки для горшков». Кроме того, большое количество посуды, бусин от ожерелий, бронзовых украшений и оружия, хранившихся в этих помещениях, говорит о том, что они использовались не для жилья.
Если теперь мы обратимся к более значительным религиозным сооружениям Богазкёя, перед нами сразу же предстанут образцы самых поразительных памятников хеттского
государства периода империи. По мере возвышения хеттской державы местные божества, которые были первоначально богами защитниками маленьких поселений земледельцев, довольно быстро превратились в стражей царского дома и границ расширявшейся империи. Однако основной характер этих богов и их взаимоотношения с человеком не изменились. Для хеттов боги были хозяевами, которым человек должен служить так же, как хороший слуга служит своему господину. В свою очередь, бог, как хороший хозяин, защищает своих слуг от болезней, голода, врагов и наказывает плохих слуг, если они пренебрегают своими ритуальными обязанностями. Таким образом, по мере усиления хеттской державы на плечи царя ложилось все больше обязанностей, ибо в качестве главного «слуги» богов он служил всем божествам своего царства и как бы являлся ключевой священной фигурой государства. Основная обязанность царя как жреца заключалась в ежегодном объезде главных святилищ в определенные сезоны года, чтобы заручиться благоволением богов. В такие дни его помыслы и дела должны были быть чисты. Если он по каким-либо причинам не выполнял всех положенных ритуалов, боги могли разгневаться, и тогда сам царь должен был узнать причину их гнева, принести покаяние и вымолить себе прощение. В такой ситуации порой было трудно установить, что именно разгневало богов, потому что, хотя боги и были наделены человеческими чертами, они далеко не всегда являлись молящимся и разъясняли причину своего недовольства. Иногда они говорили устами впавшего в экстаз, но чаще являлись во снах. Во всех других случаях для выяснения причины немилости богов прибегали к гаданиям по внутренностям жертвенных животных, по полету птицы или же с помощью чего-то наподобие «лотереи», о которой мы почти ничего не знаем. Процедура гадания заключалась в том, что задавался вопрос: «Такое-то деяние разгневало бога? Или такое-то? Или такое?» Когда причина немилости богов обнаруживалась, проситель мог непосредственно обратиться к божеству с молитвой, и именно в этих молитвах предстают перед нами хеттские цари, а также царицы и принцы как живые люди, борющиеся с человеческими проблемами и ищущие на них ответы. «Молитва по случаю чумы» Мурсили II, пожалуй, является самым ярким образцом молитвы хеттского монарха, удрученного личной ответственностью за бедствие, постигшее его страну.