Миссис ОМэлли испуганно посмотрела на Дэша, затем на Сент-Джона, не зная, как реагировать на эту словесную дуэль, которая, казалось, вот-вот перерастет в открытый конфликт. Николас, однако, оставался невозмутимым, лишь едва заметная складка пролегла между его темными бровями.
Я пришел поговорить с вами, мистер Уиттакер, сказал он спокойно, его взгляд не отрывался от лица Дэша. Наедине, если позволите.
О, разумеется, миссис ОМэлли поспешно схватила со стола чайник и блюдце с недоеденным кексом. Я вам не помешаю, джентльмены. Разговаривайте, разговаривайте. А я я пойду, приберусь в гостиной.
Она быстро, почти семеня, выскользнула из кухни, оставив их одних. Несколько мгновений в комнате царила напряженная тишина, нарушаемая лишь тихим шипением газового рожка да отдаленным стуком дождя по стеклу.
Итак? наконец нарушил молчание Дэш, его голос был подчеркнуто небрежным, но в серых глазах застыло напряженное ожидание. Он достал из кармана потертого жилета пачку дешевых сигарет «Sweet Caporal», чиркнул спичкой о подошву своего стоптанного ботинка и, затянувшись, выпустил в воздух кольцо едкого дыма, который тут же смешался с дорогим ароматом сигар, все еще витавшим вокруг Сент-Джона. Чем могу служить, ваша светлость? Или вы просто решили удостовериться, что я еще не отдал Богу душу и не смогу составить конкуренцию вашему протеже в написании некролога сенатору Рэндольфу?
Николас не ответил на его колкость, лишь его губы сжались чуть плотнее. Он медленно отпил из своей чашки, поставил ее на стол.
Я ищу мисс Харпер, сказал он наконец, и в его голосе, несмотря на всю его сдержанность, прозвучала такая неподдельная тревога, что Дэш невольно выпрямился. Она исчезла. Три недели назад она покинула тот лесной дом, где вы оба находились после инцидента в поместье Рэндольфа. Оставила записку Артуру, что уезжает, и с тех пор никаких известий. Я он запнулся, словно ему было трудно произнести эти слова, я беспокоюсь о ней.
Дэш молчал, внимательно изучая его лицо. Беспокоится? Николас Сент-Джон беспокоится о Вивиан Харпер? Это было почти невероятно. Но во взгляде этого человека, в его напряженной позе, в том, как он сжимал пальцами край стола, читалось нечто большее, чем просто светская любезность или чувство долга. В его глазах, цвета темного янтаря, сейчас плескалась такая неподдельная, такая глубокая тревога, что Дэш на мгновение почувствовал укол ревности.
И вы думаете, я знаю, где она? спросил Дэш медленно, его голос был лишен обычной язвительности. Он действительно переписывался с Вивиан. Нечасто, короткими, почти деловыми записками, которые она присылала ему на адрес редакции, не указывая своего обратного адреса в Нью-Йорке. Она была там, пыталась прийти в себя после всего пережитого, найти работу, начать новую жизнь, подальше от Бостона, от его опасностей и от Сент-Джона. Она заставила его поклясться, что он никому, и особенно Николасу, не скажет о ее местонахождении, о ее планах. И он дал ей слово. Слово, которое теперь, глядя в эти полные тревоги янтарные глаза, ему было так мучительно трудно сдержать.
Я не думаю, Уиттакер. Я знаю, голос Николаса стал жестче. Вы были ее другом. Партнером. Она доверяла вам. Если она куда-то уехала, она должна была вам сообщить.
Дэш усмехнулся безрадостно, криво.
Другом? Партнером? Вы слишком высокого мнения о наших с ней отношениях, Сент-Джон. Мы были коллегами. Соперниками. Иногда вынужденными союзниками. Не более. И мисс Харпер не из тех, кто отчитывается
о каждом своем шаге. Особенно перед такими, как я. Или он сделал многозначительную паузу, его серые глаза насмешливо блеснули, или как вы.
Он лгал, и он знал, что Сент-Джон это понимает. Но он не мог нарушить слово, данное Вивиан. Она хотела, чтобы ее оставили в покое. И он сделает все, чтобы ее желание было исполнено. Даже если для этого придется снова столкнуться с этим проклятым аристократом, который, как ему казалось, принес в жизнь Вивиан лишь боль и опасность. Их недавнее вынужденное перемирие, скрепленное общей бедой и борьбой против Рэндольфа, было хрупким, как тонкий лед, и сейчас, когда непосредственная угроза миновала, старая враждебность, подогреваемая ревностью и недоверием, снова начинала брать верх.
Николас смотрел на него долгим, тяжелым взглядом. Он знал, что Уиттакер лжет. Знал, что тот что-то скрывает. Но он также понимал, что силой или угрозами от этого упрямого ирландца ничего не добиться. Нужно было действовать иначе.
Уиттакер, начал он снова, и в его голосе появилась неожиданная, почти отчаянная нотка, я не прошу вас нарушать обещаний, если вы их давали. Я прошу лишь помочь мне убедиться, что с ней все в порядке. Что ей не угрожает опасность. Рэндольф и Блэквуд за решеткой, но у них могли остаться сообщники. Люди, которые захотят отомстить. И мисс Харпер она слишком безрассудна, слишком доверчива Она может снова попасть в беду. А я он на мгновение замолчал, и в его голосе, когда он заговорил снова, прозвучала такая неподдельная, такая глубокая боль, что Дэш невольно вздрогнул, я не смогу себе простить, если с ней что-нибудь случится. Снова.