Что, черт возьми, этот аристократ делал здесь, на кухне скромного пансиона в Саут-Энде, в столь поздний час? Дэш нахмурился, его усталость как рукой сняло, уступив место привычной смеси подозрительности и журналистского любопытства. Он осторожно, стараясь не шуметь, подошел к двери кухни, которая была чуть приоткрыта, и заглянул в щель.
Картина, представшая его глазам, была настолько неожиданной, что он на мгновение потерял дар речи. За большим сосновым столом, покрытым чистой клетчатой скатертью, сидел Николас Сент-Джон. Да, это был он, собственной персоной, в безупречно сшитом дорожном костюме из темного английского твида, который, впрочем, не мог скрыть ни его бледности, ни той легкой, почти незаметной хромоты, с которой он теперь двигался, опираясь на элегантную трость из черного дерева с серебряным набалдашником, стоявшую сейчас у его стула. Его темные волосы, как всегда, были безукоризненно уложены, а на лице застыло выражение вежливого, чуть отстраненного внимания.
А перед ним, вся в движении, словно трудолюбивая пчела, не знающая усталости, хлопотала миссис ОМэлли. Ее круглое, обычно такое добродушное и улыбчивое лицо сейчас выражало смесь почти благоговейного трепета и трогательной материнской заботы. Она суетилась вокруг высокого, знатного гостя, подливая ему в тонкую фарфоровую чашку одну из лучших, что хранились у нее в старом буфете для особых случаев, дымящийся, ароматный чай, пододвигая блюдце с домашним лимонным кексом, щедро посыпанным сахарной пудрой, аромат которого, смешанный с запахом свежезаваренного бергамота, наполнял всю кухню, и что-то быстро, почти задыхаясь от волнения и переполнявших ее чувств, говорила своим певучим ирландским говором, жестикулируя пухлыми, чуть покрасневшими от кухонного жара руками.
Ах, мистер Сент-Джон, дорогой вы мой, ну что же вы так, право слово! причитала она, ее маленькие, юркие руки так и мелькали, поправляя скатерть, подвигая сахарницу. Вам бы сейчас дома сидеть, в тепле да уюте, а не по этим нашим трущобам разъезжать! Да еще и после такой хвори! Выпейте чайку, горяченького, с лимончиком да с медом лесным, он силы придает, говорят, лучше всяких дохтурских микстур. А кекс-то мой попробуйте, свеженький, только из печи! Мистер Уиттакер наш его так любит, говорит, вкуснее, чем у самой королевы английской!
Николас с легкой, едва заметной улыбкой, которая, однако, не коснулась его глаз, принял из ее рук чашку.
Благодарю вас, миссис ОМэлли, его голос, ровный и бархатистый, прозвучал в этой скромной кухне как-то особенно чужеродно, но в нем не было и тени высокомерия. Вы слишком добры. И ваш кекс, я уверен, восхитителен. Мистер Уиттакер обладает отменным вкусом.
Дэш невольно хмыкнул. Картина была почти сюрреалистичной. Николас Сент-Джон, один из самых богатых и влиятельных людей Бостона, наследник старинного аристократического рода, сидит на кухне у его квартирной хозяйки и пьет чай с лимонным кексом, словно это самое обычное дело. Он понимал, конечно, причину этого неожиданного визита. Сент-Джон пришел к нему. К Дэшу Уиттакеру. И пришел он, без сомнения, из-за Вивиан.
Тяжело вздохнув и мысленно приготовившись к не самому приятному разговору, Дэш решительно толкнул дверь и вошел на кухню.
Кажется, у нас гости, миссис ОМэлли? его голос прозвучал нарочито бодро, хотя внутри все сжималось от дурного предчувствия. Неужели сам лорд Сент-Джон решил почтить своим присутствием нашу скромную обитель? Какая честь!
Миссис ОМэлли ахнула и обернулась, ее лицо, еще мгновение назад сиявшее от гордости за столь знатного гостя, вспыхнуло от смущения и некоторого испуга перед этой неожиданной и явно не слишком дружелюбной встречей.
Ох, мистер Уиттакер, а мы вас уж и не ждали сегодня! затараторила она. А тут вот мистер Сент-Джон заглянул проведать вас, верно, после вашей болезни. Такой внимательный молодой человек!
Николас медленно поднялся со стула, его высокая, атлетически сложенная фигура, казалось, заполнила собой все небольшое
пространство кухни. Его взгляд, холодный и изучающий, встретился с вызывающим взглядом Дэша. В нем не было прежней откровенной враждебности, которая всегда вспыхивала между ними при каждой встрече, но и дружелюбия тоже не наблюдалось. Скорее, какая-то тяжелая, настороженная усталость и да, тот самый невысказанный вопрос, который Дэш уже прочел в его глазах.
Мистер Уиттакер, Николас слегка кивнул, его голос был ровным, почти бесцветным. Рад видеть вас на ногах. Надеюсь, ваше здоровье не вызывает больше опасений?
Благодарю за беспокойство, Сент-Джон, Дэш криво усмехнулся, проходя к столу и небрежно опускаясь на стул напротив. Он демонстративно проигнорировал протянутую ему миссис ОМэлли чашку с чаем. Как видите, еще не совсем готов плясать джигу на собственной могиле, хотя некоторые, я уверен, были бы этому несказанно рады. Доктор Хан, которого вы так любезно ко мне направили, прекрасный специалист, его познания в медицине, как традиционной, так и не очень, поистине впечатляют. Но что привело вас в наши пенаты? Уж не ревизия ли пансиона на предмет соответствия санитарным нормам?