«Ох, хоть бы он меня отпустил, мысленно умоляла она, не то я стану его рабыней, его игрушкой. Он отнимает у меня силы. Почему?»
Вам кажется, что вы все еще при дворе Короля-Солнце, госпожа дю Плесси-Белльер? тихо спросил Рескатор. И потому вы так надменны? Берегитесь, здесь ваш августейший любовник уже не сможет вас защитить
Она вдруг капитулировала, явив ту не лишенную кокетства, но вместе с тем и искренности гибкость, которая прежде не раз обезоруживала ее разъяренных противников.
Простите мне мои необдуманные слова, монсеньор Рескатор. Я совсем потеряла голову. Но все дело в том, что у меня нет ничего, кроме уважения моих спутников. Какая вам польза от того, что вы разлучите меня с моими последними друзьями?..
Значит вы до того стыдитесь своего прошлого, что дрожите при одной мысли о том, что ваши друзья о нем узнают?
Она ответила сразу, не раздумывая, и слова слетали с ее губ так легко, словно только и ждали этой минуты:
Какой человек, достойный этого звания, многое переживший и достигший середины своей жизни, не найдет в ней нескольких постыдных страниц, которые он предпочел бы скрыть?
Ну вот, от ярости вы перескочили к чистой философии.
«Как удивительно, подумала Анжелика. Этот человек опять кажется мне до странности близким. Почему?»
Вы должны понять, сказала она, словно разговаривая с другом, что образ мыслей этих гугенотов очень далек от нашего. Они совсем не похожи на вас или на ваших людей. Вы ужасно шокировали бедняжку Абигель, заговорив с ней так вольно, и если бы мои друзья узнали, что мне, пусть даже вопреки своей воле, пришлось вести на Востоке столь постыдную жизнь
И вдруг случилось то, чего она уже какое-то время неосознанно желала.
Он притянул ее к себе и стиснул так, что у нее захватило дух. Держа ее в объятиях, он заставил ее сделать несколько шагов, и она почувствовала, что уперлась спиной в фальшборт. Корабль качнуло, и в лицо Анжелики плеснула волна. Она увидела под собой белые барашки пены. Слабые лучи луны, временами пробивающиеся сквозь толщу облаков, бросали на море тусклые серебристые блики.
Неужели? сказал вдруг Рескатор. Так ли уж велика разница между этими гугенотами и матросами моего экипажа? Между этим почтенным, убеленным сединами пастором, которого я сегодня мельком видел, и мною, жестоким пиратом всех морей мира?.. Между скромной и целомудренной Абигель и такой ужасной грешницей, как вы? Да где же эта великая разница, моя дорогая? В чем она состоит?.. Посмотрите вокруг!
Новая волна, ударившись о борт, снова бросила в лицо Анжелики холодные брызги, и, напуганная темной бездной, над которой Рескатор заставил ее склониться, перегнув ее тело назад, она судорожно вцепилась в его бархатный камзол.
Нет, сказал он, мы ничем не отличаемся друг от друга. Мы просто горстка людей, оказавшихся на одном корабле посреди океана.., со своими страстями, сожалениями.., и надеждами!
Он говорил, и его шевелящиеся губы были в опасной близости от ее губ. Пока он не касался ее, она еще могла ему противиться. Но теперь, почувствовав себя в его власти, растерялась. Она не понимала, что за странное волнение томит ее. Она так давно не ощущала ничего подобного Она говорила себе: «Это страх», но то был не страх, а желание. Мысль о том, что он пользуется своей магической силой, чтобы подчинить ее и впутать в немыслимую ситуацию, из которой она уже не найдет выхода, заставила ее насторожиться и подавить в себе странное чувство. «Если мы уже сегодня докатились до таких дел, подумала она, то еще до конца плавания все рехнемся и поубиваем друг друга».
И она так резко отвернула лицо, что губы Рескатора лишь слегка коснулись ее виска. Она почувствовала прикосновение его жесткой кожаной маски и, вырвавшись из этих тягостных для нее объятий, шагнула в сторону, ощупью ища опору.
Из темноты опять послышался его насмешливый голос:
Почему вы убегаете? Я намеревался всего-навсего пригласить вас отужинать со мной. Если вы лакомка, то получите истинное наслаждение ведь у меня превосходный повар.
Да как вы смеете предлагать мне такое? возмутилась Анжелика, Послушать вас, так подумаешь, будто мы находимся в окрестностях Пале-Рояля! Мой долг разделять участь моих друзей. К тому же мэтр Берн ранен.
Мэтр Берн? Это тот раненый, над которым вы склонялись с такой нежной заботой?
Он мой лучший друг. То, что он сделал для меня и для моей дочери
Что ж, прекрасно, как вам будет угодно. Я согласен отсрочить уплату ваших долгов, но вы не правы, предпочитая ваш сырой твиндек моим апартаментам, ведь вы, по-моему, мерзлячка. Кстати, куда вы дели тот плащ, который я одолжил вам прошлой ночью?
Не помню, сказала Анжелика, чувствуя себя так, словно он уличил ее в чем-то неблаговидном.
Она провела рукой по лбу, силясь вспомнить. Должно быть, она просто забыла про этот плащ, когда закуталась в другой, тот, который дала ей Абигель.
Я.., я, кажется, забыла его дома, сказала она.
И внезапно Анжелика как наяву увидела дом в Ла-Рошели с его погасшим очагом.