Абсурд. Моей первой реакцией было рассмеяться так громко, как только возможно, как никакой побег из гарема не мог меня заставить.
Но вся аудитория отреагировала на это пение иначе, и мне пришлось промолчать. Моя соседка в муаровой маске наклонилась вперед, будто она действительно увидела божество.
Он! воскликнула она в восхищении. Это он!
Он это кто? спросил я.
Она произнесла имя, которого я теперь не помню, но это было точно мужское имя, затем добавила:
Посланник Фоскари обещал мне, что он переманит этого певца из его церкви во Флоренции на сцену. И он это сделал. И разве этот голос не настолько же божественный, как объявляли?
Некоторое время я боролся с этим определением и этой музыкой. И даже после этого единственное, что я мог сказать, было:
Но как такое возможно?
Он кастрат, бедняжка. Несчастный случай в детстве, просветила меня моя соседка.
Моряки многое теряют в море, понял я. Тем временем хозяин небес решил возвестить свою похвалу обычным, мирским голосом, поэтому дама продолжила просвещать меня:
По крайней мере, так говорят. Но я знаю из достоверных источников он пел в хоре мальчиков во Флоренции, и его семья была слишком бедной, чтобы позволить ему подняться так высоко. Существуют врачи, я понимаю
Я не верю этому. Какая семья может сотворить такое со своим наследником?
О, ты должен поверить мне. Что еще они могли сделать? И Апостол говорит нам: «Женщина должна молчать в церкви». Но это же парящие, высокие голоса, что превозносят наши мысли к Богу. Голоса мальчиков мягкие и чистые, но мальчики есть мальчики, она слегка толкнула меня локтем, недисциплинированные, и их невозможно
удерживать долго на одном месте, чтобы они достигли мастерства. Я слышала, Его Святейшество Папа однажды услышал его и захотел, чтобы он пел в его хоре. Его Святейшество был утомлен неестественными нотами этих испанских фальцетистов, которые были так популярны. И если уж Его Святейшество одобряет, то
Но это же противоестественно! воскликнул я.
Моя соседка пожала плечами, и морщинки на ее декольте явно указали на ее возраст.
Общество накладывает на всех нас противоестественные требования, ответила она, но мы находим пути обойти их. С другой стороны, кто устанавливает, что естественно, а что нет? Ты слишком молод, но скоро узнаешь и все поймешь.
Она задумчиво потерла пустое место на своей левой руке.
Прозвучало еще несколько вводных аккордов, и затем музыка стихла, освобождая Аполлона от всех уз земных. И он парил, игнорируя ноты, с облака на облако, как самый легкий из стаи воробьев, ловя лучики солнца своими крылышками.
Музыка глубоко затронула меня, но я не могу сказать, что сидел с открытым ртом, как вся остальная аудитория в театре той ночью. Сейчас я могу предположить, что парящие звуки повисли над моей головой как серьезные умозаключения, все еще не рожденные и даже не снившиеся мне во сне.
Я считал неправильным, что певец был то мишенью для жестоких шуток, то его обожали за его неестественность. Да, Аполлон был богом, но с ограниченными возможностями. У него никогда не будет двухлетнего малыша, чтобы он мог с ним понянчится. Что же это за бог, который ограничен? Но, как и многие другие противоречия, многие другие пятнадцатилетние мальчики постигали это, и это доводило меня до страха. И чтобы избежать страха, к которому возраст становится слеп я воспринял это как насмешку.
Я в отчаянии оглядел зал, надеясь, что кто-то молодой, может, и противоположного пола, посочувствует мне. Затем сквозь все это дикое звучание я вдруг понял: София Баффо больше не сидела рядом со своей тетушкой.
Дела! воскликнул я, убеждая больше себя, чем мою соседку.
Я вскочил. Я вдруг вспомнил, что это же началась вторая интермедия.
IV
Синьор, двигайтесь в этом направлении, сказал он.
Слово «синьор» не совсем подходило к моему возрасту, но я не знал, как ему возразить. И если этот человек или, может, его близнец дал мне записку с узорчатой «С», я решил и здесь воспользоваться его советом.
Я оказался в щедро отделанном деревом зале, освещенном восковыми свечами, еще более безлюдном, чем фойе.
Большинство преклоняющихся перед искусством зрителей не собирались упустить возможность посмотреть на певца-кастрата. Парадокс между высокими звуками, издающимися горлом и легкими Аполлона, проник и в эту комнату. Как умно было со стороны донны Баффо устроить нашу встречу именно в это время и в этом месте! Но тогда где же она?
Занавеска в зале скрывала балкон, где мужчина мог справить свою нужду в Большой Канал. Чтобы немного расслабиться, я воспользовался моментом, думая о том, как все-таки свеж воздух после ночного дождя. Это меня немного успокоило. Странно, что орган, который мы всегда с таким усердием прячем от мира, является неотъемлемой частью, соединяющей нас с ним. Как только моя вода присоединилась к водам канала, я снова почувствовал себя частью человеческой расы, ее мужской и женской частью. Волнующий мир кастратов и гарема растаял за комнатами и ширмами, словно это все было лишь волшебством мага. Я снова вернулся к реальности.
И сегодняшняя реальность это София Баффо! София Баффо, которая только и ждет, что я ее найду.