Куда! ахнули рядом воины.
Ее подруги испуганно уставились в черноту воды.
Баб держи, держи баб!!!
Воины стали хватать женщин, чтобы те не повторили шаг отчаянья.
Святослав подбежал к борту, мимо него пронеслось что-то маленькое:
Анне! вырвался тонкий писк и комочек кинулся вниз.
Малец! Малец в воде!
Новый всплеск, это один из воинов прыгнул следом
Мальчишку достали. Выловил тот самый парнишка-дозорный, молоденький да безусый. Схватил за волосья и выволок, сам чуть не утоп, в броне же сиганул, дурной, сапогами воды загреб, хорошо за весло успел ухватиться. Воины перегнулись, руки подали, достали обоих. А бабу не смогли, сгинула, и следа на воде не осталось, камнем на дно пошла.
Вольга, сынка себе достал? похлопал Твердяй своего воя по плечу.
Божья душа, буркнул парень. Мать его должно была.
Бедовый, Твердяй присел на корточки рядом с мокрым мальчонкой. Лета четыре, не более, внучок мой как раз в такой поре. Эй, тебя как звать, утопленник?
Мальчонка только испуганно водил большими карими глазами.
Вольга, приглядывай за ним. Ну, чего встали, исполчиться, в сечу готовься!
Корабли стремительно сближались. Дудки трубили все яростней. Сейчас начнется, понесет Волга алые потоки к далекому Хвалынскому морю. Пленницы обреченно сникли, бормоча молитвы
Булгары не напали, расступились, пожалели пленников, не утратили надежду на выкуп, а, может, оценили чужие силы, предпочитая выпустить русское войско Ошель уж из пепла не воскресить, а своих губить за зря кому охота.
Вернувшийся целым и невредимым с Камы ростовский воевода Воислав догнал русские корабли в устье Оки, и тоже, проныра, с богатой добычей. Дома ждет почетная встреча, великий князь Юрий будет доволен дружины сберегли, большой полон с собой прихватили, не взяли Биляр с Булгаром, так и что ж, все равно булгары теперь притихнут, а то и сами приплывут замириться. Того и надобно было.
На привале вкруг костров царило радостное оживление. Святослав, выпив с воеводами и муромскими племянниками, велел гридям тащить за собой бочку с брагой настало время по старому обычаю лично уважить дружину.
Юрьевский князь переходил от костра к костру. Дружинники торопливо вскакивали, низко кланялись, тянулись за братиной, крестились, желали здравия князю, отхлебывали и довольно крякали, краем рукава отирая усы. Все как обычно, честь по чести.
Последний костерок чуть поодаль, небольшой, дозорный. От него в глухую ночь будут уходить легкие тени, высматривая возможную погоню. Вряд
ли булгары кинутся догонять, а все же.
Дозорные заметили князя, с поклоном выступили вперед. Вот и юный Вольга среди них, суровостью лица добавляет себе годков.
Куда мальчонку дели? вспомнилось Святославу.
Да вот он, Вольга отступил, открывая расстеленный на траве кусок рогожи, на котором, подложив ладони под щеку, спал бедовый малец. А волосы светлые, чуть кудрявые, что у суздальцев, только лицо скуластее, нос прямее, с узкими крыльями.
Чего ж их бабам его не отдали? нахмурился Святослав.
Не признали, говорят не наш.
И утопленницу не признали?
Вольга отрицательно покачал головой.
Чудно́, буркнул себе под нос Святослав.
Он этого кашлянул в кулак Вольга, не слышит ничего глухой.
С чего ты взял, вскинул очи князь, по-нашему просто не понимает?
Да нет, тоже так думали, все пытались разговорить. Прокоп по-ихнему бормотать умеет, так сказал глухой, и все тут.
Он же лопотал что-то по-ихнему, стало быть, слышит.
Вольга отрицательно покачал головой:
Мы над ухом хлопали, дудели, а малец и головы не повернет, ни вздрогнет. Глухой как есть, молодой воин тяжко вздохнул, но не плачет, тихий.
Святослав снова посмотрел на подрагивающего во сне мальчика.
Зато, глянь, княже, чего смастерил, Вольга разжал ладонь и показал плоский белый камешек, на нем мелкими штрихами была процарапана диковинная птица с бойким хохолком, распустившая крылья к полету. Я ему ножичком хотел зверушку какую нацарапать, а он вырвал у меня да сам.
Неужто сам? Святослав заводил пальцами, повторяя изгиб крыла.
Как есть сам, я только вот тут подправил, Вольга указал мизинцем на когтистые ноги.
До Владимира доберемся, в артель его к камнерезам отдам, авось кому и глухой сгодится, рассудил Святослав, снимая с себя груз.
Вольга что-то хотел сказать, но видно не посмел, лишь снова поклонился. Святослав быстро побрел прочь.
А ночью, стоило сомкнуть отяжелевшие веки, привиделся горящий град бегущие с распахнутыми от ужаса очами люди, кровавое зарево за их плечами и черный, ядом сочащийся по земле дым. Сон был так ярок, что у Святослава даже перехватило дыхание, а в легких запекло. Огненный шар перелетел через голову, едва не опалив волосы, под ногами захрустел снег Снег Истоптанный, щедро припорошенный пеплом. Откуда снег летом? А ведь это не Ошель горит, не Ошель это же Юрьев, его Юрьев пылает! Святослав проснулся в холодном поту, долго тер глаза, сплевывал воображаемую гарь.
«Господи, прости меня, я все отмолю, я искуплю! Крест своей рукой выбью, во славу тебе, белокаменный. Собор дедовский обновлю, так украшу, что и не снилось. Дивным узорочьем все покрою от земли до неба Рати сторониться буду без надобности, руку на братьев не подниму Святослав воздел очи к небу, рассматривая крупные звезды, ее отпущу, коли пожелает, не стану держать. Только милость свою прояви замолчал и все ж добавил, оглядываясь, но пусть будет не как я хочу, а как ты хочешь, Господи».