Другим одариваемым оказался Иваныч, он жадно накинулся на конверт:
Ну чего там у них стряслось? пробормотал он себе под нос и принялся читать молодежи написанное вычурным слогом послание от жены, со всеми полагающимися приветами, расспросами о здоровье, погоде и выражением желания скорой встречи. Далее шла более теплая часть об учебе сына и проделках шалуньи-дочери. Никому это было не интересно, кроме самого чтеца, но из вежливости компания усердно слушала, пряча под ладонями зевоту.
Краем глаза Лида заметила, что Митя вручил письмо и Колмакову. Тот с нарочитой небрежностью взял конверт, раскрыл его одним отточенным движением перочинного ножа, чуть прищурился, разглядывая буквы, потом свернул лист, педантично выравнивая уголки, вложил его обратно в конверт, постоял, задумавшись о чем-то, затем безжалостно скомкал в тугой шарик и зашвырнул в костер, а потом пошел к Бараховскому. Теперь к компании были повернуты две спины. Петр Дмитриевич и Николай о чем-то шушукались.
И что это было? Кто ему мог писать? К изумлению Лиды, на лице Зины отразилась невольная радость. Чему радоваться-то, там явно какие-то неприятности из дома?
А цены на рынке взлетели, да уж. Четыре рублика уже за кило хлебушка! возмутился Иваныч выкладкам цен, приложенным рачительной женой.
Витя, открывай бутылку, к костру мрачнее тучи вернулся Бараховский. В Вологду не едем, надо срочно возвращаться в Москву.
Вот те раз, крякнул Иваныч.
Как, мы ж только приехали возмутился Плотников. Нас что, отзывают? Зачем тогда посылали, вдоль Двины прогуляться?
Срочные замеры нужно сделать в Москве. Чем быстрее попадем, тем лучше. Витя, достал?
Так вот же, выставил Иваныч бутылку.
Чувствуя что-то неладное, он внимательно разглядывал Бараховского, пытаясь считать недобрые мысли.
А какие замеры? Что мерять-то, да так срочно еще? донимал расспросами Плотников.
Много чего. Витя, ставь и вторую, чую, что одной не обошлось. Зиночка, несите тушенку, и что там еще на закуску. Лида, режьте хлеб. Коля, займись костром. Жаль гитарки нет, сейчас бы не помешала, Бараховский по-молодецки ударил себя по колену.
Его показная веселость никого не убедила, но все кинулись подыгрывать: бегать, суетиться, заново накрывать на стол. Во взаимопонимании отряду точно нельзя было отказать.
И вот уже костер горит с новой силой, Иваныч произносит напыщенные тосты, Зина дуэтом с Плотниковым тянут: «Топится, топится в огороде баня» и «Левая, правая, где сторона? Улица, улица ты, брат, пьяна», Бараховский подыгрывает им пальцами, ритмично ударяя по шершавой столешнице.
Колмаков подкидывает полено в пасть костра, огонь с жаром накидывается на добычу, искры летят к быстро выцветающему закатному небу.
Бутылок оказалось не две и даже не три. Компания изрядно набралась кроме Лиды и Николая, по крайней мере, он один сидел ровно, с выпрямленной спиной, а взгляд сохранял ясность. Лида, опасаясь осуждения со стороны баб Даши, да и вообще не привычная к спиртному, только делала вид, что отхлебывает из кружки. «А не подсесть ли сейчас к этому Колмакову, и в лоб не спросить про экспедицию в Юрьев? Завтра суета будет, не до того. Да и вообще при свете дня, может, я и не решусь подойти». Лида уже приподнялась
А нашу Лидию чуть русалки не уволокли, громко выдала Зина и звонко расхохоталась.
Русалки, настоящие? оживился Плотников, приобнимая Зину за талию.
Настоящие, рывком отбросила она его руку. Звали ее за собой, чуть в воду не уволокли, уже к берегу выбежала. Их Николай Ефремович распугал и вашу пастушку спас.
Коля? Да ты просто Орфей, только без лиры.
Колмаков поднес кружку к губам, скрывая набежавшую улыбку.
«Да как она может негодовала Лида. Я же ей по секрету, как подруге». Хорошо, что уже стемнело, как же жарко запылали щеки.
Лидочка, и какие они были? С хвостами? поддержал шутливый настрой Иваныч.
Нет, как у Крамского, в белом саване и с веночками, хохотнул Плотников.
Мне так с хвостами больше нравятся, мечтательно произнес Митя, очень селедку уважаю, с маслом, и чтобы лучок кольцами.
«И он туда же, тоже мне брат!» Лида злилась, что с легкой руки Зины, стала объектом пьяных шуток, но не знала как с достоинством ответить, поэтому упорно молчала.
Зря потешаетесь, и не такое бывало, неожиданно заступился за несчастную Бараховский.
Ну после твоего воскресение, Петя, охотно верим, закивал Иваныч.
Было это сразу после гражданской. Первый раз я тогда попал на север, чуть на распев принялся рассказывать Петр Дмитриевич. Взял с собой сухарей и мешок соли.
А зачем столько соли? не понял Плотников.
Соль это деньги. Да и денег тогда не было, разруха, а соль всегда нужна, такая вот валюта. Так вот, обмеры и опись я сделал, нашел проводника с лодкой. На станцию мне нужно было успеть, к поезду. Выплыли. Плыли весь день, стемнело, но мы привал делать не стали. Проводник сказал, что до станции рукой подать, так чего ж время терять. Осень, потемнело рано. Мы плывем, а станции все нет и нет. Я проводнику ты, братец, ничего не перепутал? Он говорит нет, вот-вот появится. Во мраке уж и берегов не разберешь, и тут смотрю огоньки по левую руку, где-то там, в глубине леса.