Лида уже почти ненавидела Колмакова и хитрую Зину в придачу. К счастью, впереди показались палатки и темный церковный сруб.
А новопреставленный ко мне приходил, неожиданно перевела баб Даша беседу, да. Его тут невзлюбили, ой, невзлюбили. В Никольском-то новая власть церковь порушила, так-то Долго мы с ним говорили, долго Вишь, жалко ему красоту. Говорит, не в то время я родился. А я ему самое твое, кто ж, коли не ты, сбережет? А, вишь, как вышло, старушка печально закивала головой.
Лида, что ж так долго? навстречу им выскочил Митя. Мы уж тебя искать собрались.
Не бранись, я ее задержала, отмахнулась баб Даша. Это кто ж таков? шепнула она Лиде.
Брат мой.
А куда новопреставленного дели?
В церковь отнесли, в притворе лежит.
Бабуля твердым шагом пошла к открытым церковным воротам.
Лида, ты иди поешь, мы тебе там оставили, немного виноватым голосом проговорил Митя.
Меня баб Даша покормила.
Лида заметила, что обрушившиеся леса уже разобрали и разложили по кучкам, чтобы
завтра по светлому сколачивать заново. Между бревнами бродил Колмаков, что-то бормоча себе под нос. Время от времени он наклонялся и пядями вымерял бревно.
Эй, Лидка, чего там застряла, со мной пошли, прикрикнула на Лиду старушка.
Меня удочерили, усмехнулась Лида, показывая брату длинную цветастую юбку. Иду-иду, послушно поспешила она за своей предводительницей.
Перед входом в церковь старушка чинно трижды осенила себя распятием, сопровождая земными поклонами.
Крестись, цыкнула она на Лиду.
Я не могу, я комсомолка.
Ну, тогда я домой пошла, развернулась баб Даша, отбирая у Лиды суму и укладывая в нее Псалтырь.
Лида торопливо перекрестилась, повторять свои приключения заново ей совсем не хотелось.
Изнутри шел неровный свет свечей. Стало страшно, в этом Лида наконец-то себе призналась.
«Зачем она меня позвала, помогать? Я, наверное, не смогу или смогу. Лида, ты же не суеверная, что здесь такого, надо себя перебороть».
Вечер добрый, между Лидой и баб Дашей вырос Колмаков. Я к вам на помощь. Поднять покойника, перевернуть там. А девушка пусть идет, он слегка потянул Лиду за рукав, мол, иди.
«Решил, что я слабачка», вместо благодарности обиделась Лида.
Я тоже могу помочь, мне не трудно, первой шагнула она в свет свечей.
Покойник лежал на широкой лавке у самой стены, руки были вытянуты вдоль туловища.
Колмаков взял свечу, и все трое приблизились.
Вот, наш Петр Дмитриевич, севшим голосом поговорил Николай, и Лида заметила, как по небритой щеке покатилась слеза.
Все сделаем как надо, погладила его по плечу баб Даша. Не переживай, посвети вот сюда.
Колмаков поднял и слегка наклонил свечу, расширяя круг света, капля воска упала на шею покойнику и Бараховский открыл глаза.
Лида завизжала так, как никогда не визжала в своей жизни, казалось, и сама ее душа обратилась в один отчаянный визг. Отлетая, она больно ударилась головой о бревенчатую стену.
Митрич, живой, живой, чертяка! давясь слезами, сгреб Николай Бараховского в объятья.
Не чертыхайся в храме, одернула Колмакова бабка.
Спина болит, Коля, не тряси, слабым голосом проговорил Бараховский.
Ну, с такой-то спиной теперь до ста лет не прожить, сделала бабка вывод, но до девяносто доковыляет. Дел-то много?
Много, со стоном проговорил Бараховский, чуть приподнимаясь.
Лида привалилась к стене, отходя от пережитого шока, ноги сделались чугунными и не хотели двигаться, сердце продолжало бешено колотиться. Из противоположного угла на испуганное чадо с печальной улыбкой смотрел вырезанный из дерева Николай Угодник.
А-а-а!!! Силы небесные! загремело от дверей.
Это восставшего со смертного одра узрел седовласый Виктор Иванович.
Глава IV Нудный
Бывший покойный оказался удивительным живчиком. Морщась от боли, он все время порывался встать и что-то показать младшим товарищам «сам» и «как надо». Его тонкие крепкие пальцы порхали в воздухе, без дирижерской палочки настраивая малый оркестр реставраторов. Треснувшее у края пенсне сверкало на солнце, усиливая искру, исходившую от неугомонного Митрича.
Связующим звеном между топчаном и лесами выступала Лида: подай, принеси, запиши результаты, «пойди скажи им», «покричи, чтоб левее забирали», «как слезет, дай вон той бестолочи подзатыльник, а то я не дотянусь» и прочее прочее. А еще за ней были наброски вид с севера, вид с востока на алтарную апсиду, южная стена, чертеж восьмерика колокольни с масштабом, зарисовка кружевных наличников и врат. Может, фотоаппарат и был, Лида его не видела и старательно выполняла каждое задание. Листы в альбоме стремительно заканчивались, а впереди еще были наброски внутреннего убранства, ярусов алтаря и деревянных скульптур Николая Угодника и Параскевы Пятницы. Раньше эту работу выполнял Виктор Иванович, но убедившись, что у молодой художницы неплохо получается, он со спокойной совестью уехал с Макарычем на станцию прикупить еще еды на увеличившуюся братию и узнать про билеты до Вологды. По завершении обмеров, следовало ехать на родину кружева, а там на перекладных или пешком, это уж как получится, еще к двум объектам.