Улькиорра уже настолько привык к квартире Иноуе, что чувствовал себя здесь вполне комфортно. Более того, даже смог полюбить бутерброды, которые для него готовила женщина, хотя и подозревал, что сочетание консервированной скумбрии и ананасов не является нормальным даже для людей. Ему просто нравилось быть рядом с ней, смотреть и слушать, изредка вставляя несколько слов, если женщине вдруг хотелось узнать его мнение. Иногда он сам задавал ей какие-нибудь вопросы о людях или уточнял что-нибудь. Вот и сейчас он, не подозревая подвоха, спросил:
- Можно потрогать твою грудь?
И поэтому был совершенно ошеломлен, когда в следующий миг Орихиме дала ему пощечину. Машинально прижав ладонь к пострадавшей щеке, он с удивлением посмотрел на женщину. Впрочем, та и сама была порядком шокирована собственной бурной реакцией.
Зато теперь стало понятно, почему Саске-кун так широко улыбался, когда посоветовал обсудить эту тему с самой Иноуе. Он явно знал, что женщина так отреагирует.
- Я нарушил какое-то человеческое правило? Извини, я не знал, что просить о таком запрещено.
Однако тот же Саске в прошлом рассказал ему, что надо делать, если каким-то образом расстроил девушку. И неважно, понимаешь, в чем виноват или нет, надо просто применить странный прием, который Учиха почему-то называл «бровки домиком». Улькиорре пришлось долго тренироваться, прежде чем Саске счел его достижения в этом навыке удовлетворительными.
- Прости меня.
К удивлению Уль-чана прием сработал, как и вежливость до этого. Он уже хорошо научился разбираться в эмоциях Орихиме, и теперь ее изумление и раздражение исчезли, осталось только смущение.
- Извини, Улькиорра-кун, мне очень стыдно, я не должна была так делать, ведь ты правда не знал. Я от неожиданности тебя ударила. Она осторожно коснулась пострадавшей щеки кончиками пальцев. Очень больно?
- Совсем не больно.
Иноуе, опомнившись, отдернула руку, и нервно теребя манжеты кофты, начала рассказывать, почему просить о таком неприлично, и что подобными вещами могут заниматься только очень близкие друг другу люди. А Улькиорра про себя удивлялся, зачем живые придумывают столько сложностей. Саске-кун сказал, что все мужчины интересуются женской грудью, но оказывается, открыто демонстрировать этот интерес нельзя.
- Я понял. Я больше никогда не буду так делать, - произнес арранкар.
А Иноуе вдруг испугалась, что все испортила. Теперь из-за нее Улькиорра-кун никогда не сможет признаться девушке, которую полюбит. Будет молчать, потому что глупая Орихиме дала ему плохой совет и наговорила ерунды. И навсегда останется один и умрет тоже в одиночестве, проклиная ее.
- ННет!!! она даже замотала головой, отгоняя картинки мрачного будущего, которое она просто обязана исправить. Трогай! Ты должен потрогать!!!
Она схватила его руку, сама положила ее себе на грудь и зажмурилась,
сгорая от стыда. Улькиорра не понял, почему женщина так резко передумала, впрочем, с ней такое частенько случалось. К тому же, глупо было бы отказываться от возможности исследовать интересующий его предмет. Теплая упругая тяжесть легла ему в ладонь, и это было невероятно приятное ощущение. Чтобы лучше понять, какие именно чувства в нем вызывает это прикосновение, Уль-чану пришлось использовать и вторую руку. Он чуть сжал пальцы, тщательно контролируя силу, и Орихиме издала странный сдавленный звук.
- Я сделал тебе больно? Улькиорра тут же замер.
- Нет, - девушка на миг открыла глаза и тут же снова зажмурилась, для надежности еще и закрыв лицо ладонями.
Поняв ее ответ, как разрешение, арранкар продолжил исследование. Только вот постепенно с ним самим начало твориться что-то странное. Учащенный пульс Орихиме, сначала отдававшийся эхом лишь в кончиках пальцев, теперь словно бы расползся по всему телу, как медленный горячий яд. Улькиорре стало жарко, и если сперва он хотел просто разобраться, почему его так привлекает эта женщина, то теперь запутался еще больше.
Орихиме чувствовала, что вот-вот просто задымится от смущения, но все равно испытала легкое разочарование, когда Улькиорра-кун убрал руки. Колени слегка подрагивали, а голова была словно набита ватой, поэтому Иноуе и смогла только обессилено упасть на диван рядом с арранкаром и попытаться унять бешено колотящееся сердце.
- Спасибо, - медленно произнес Улькиорра. Это было самое приятное, что я когда-либо испытывал.
Орихиме увидела, как он сжимает пальцы, будто старается навсегда запомнить ощущение подаренного тепла, и почему-то вдруг неожиданно четко представила его посреди бесконечной серой пустыни. Представила, как он год за годом проводил в одиночестве, такой белый и крылатый, почти как ангел, и не мог даже поговорить ни с кем, а непролитые слезы оставляли на его щеках несмываемые следы. И от одних только мыслей об этом становилось так печально, что хотелось плакать, и даже подумать было страшно, что же чувствовал Улькиорра-кун, проживший так сотни лет.
- Все будет хорошо, - поддавшись внезапному порыву, Орихиме прижала его голову к своей груди и начала нежно поглаживать по волосам. Ты больше не один.