Бедный мальчик спал на низкой койке сладким безмятежным сном. И хотя это было совсем не к месту, отец невольно вспомнил, как Шевкет любил в детстве поспать. Когда Али Риза-бею приходилось будить его в школу, он подкрадывался на цыпочках к кровати и бросал на пол самую тяжелую книгу или громко хлопал в ладоши. А однажды он так пронзительно засвистел у самых ушей Шевкета, что тот подскочил словно ужаленный и, протирая заспанные глаза, сердито сказал: «Так и заикой можно сделать!..»
Много лет прошло с тех пор, много воды утекло. Что, казалось бы, общего между тем Шевкетом и этим заключенным? Пожалуй, ничего. Осталась только вот эта манера спать, свернувшись калачиком и подложив правую руку под щеку, да упрямая прядь волос, как прежде спадавшая ему на лоб.
Но для отца Шевкет остался Шевкетом. И, увидев теперь сына, Али Риза-бей почувствовал вдруг облегчение
Он легонько коснулся волос сына.
Шевкет, проснись Сынок, это я проснись Юноша вздрогнул, открыл глаза и, увидев отца, сел на койке. С виду он ничуть не походил на отчаявшегося узника, был спокоен, даже добродушен, как и отец.
Я тебя, папа, весь день ждал, сказал он, сладко потягиваясь и стараясь скрыть зевоту. А как стемнело, потерял надежду, лег и уснул Два последних дня, прежде чем сюда попасть, я почти не спал Еле на ногах держался
Шевкет откинулся назад, прижавшись головой к стенке, и с улыбкой посмотрел на отца.
Садись, отец, сказал он, указывая на место рядом с собой.
Следы усталости и озабоченности исчезли с лица Шевкета. Он выглядел лучше. На щеках его появился легкий румянец, как у человека, начавшего выздоравливать после долгой болезни.
Что случилось, сынок? спросил Али Риза-бей. Он сел рядом с Шевкетом и оперся на палку, зажатую между колен.
Случилось то, что и должно было рано или поздно случиться, ответил, пожимая плечами, Шевкет. Ты, наверное, этого тоже ждал Видать, на роду мне написано Судьба!
Все из-за долгов?.. Шевкет поежился. Он колебался. Встал, прошелся по камере. Потом, наверное решившись, сел на койку рядом с отцом, взял его руку и с нежностью, тихонько сжал ее в своей руке.
Мое положение, к сожалению, несколько хуже, чем ты предполагаешь, сказал он спокойно, глядя на слабую полоску света, падавшую на потолок из забранного щитом тюремного окна. Я растратил крупную сумму, и прежде чем успел ее возместить, нагрянули ревизоры. А впрочем, если бы и не нагрянули, все равно раньше чем через пять лет я не смог бы расплатиться, деньги-то немалые Когда свернешь с прямого пути, долго ли заблудиться!..
Шевкету, видимо, хотелось рассказать отцу все, без утайки, но вдруг он умолк в смущении, словно не находя нужных слов. Его пальцы, сжимавшие отцовскую руку, безвольно разнились.
Не сокрушайся, сынок, поспешил успокоить его Али Риза-бей. В жизни всякое случается
Больше они к этому разговору не возвращались. Сначала Шевкет расспрашивал о матери, сестрах, особенно об Айше. Потом заговорил путано, сбивчиво о тех чувствах, которые он питает к отцу. Мальчик давно, видимо, хотел открыть душу, да не решался.
Ты возлагал на меня, отец, самые большие надежды Но
я не оправдал их Причинил тебе огромное горе Бедный отец Я так хотел помочь тебе на старости лет. И ничего не получилось. Раз поскользнувшись, я уже не удержался на ногах Мне, конечно, не следовало жениться. Если человек не имеет прочного положения, ему нечего думать о браке Как больно сознавать свое бессилие! Это ужасно, когда перед тобой пропасть и все рушится вокруг, а ты ничего не можешь сделать Будто в кошмарном сне: тебя душат, но ты лежишь недвижим, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой Поверь, отец, такую беспомощность я чувствовал последнее время. Может, людям со стороны казалось, что я ослеп, но я все видел, все понимал Ты даже не представляешь, что творилось со мной, как проклинал я себя
Представляю, Шевкет Очень хорошо перебил сына Али Риза-бей, нежно погладив его руку. Я никогда не сомневался в твоей порядочности.
Было уже поздно, и Али Риза-бей встал. Он простился с сыном, обещав навестить его на следующий день.
На улице стемнело. В такие часы даже счастливые люди ощущают непонятную грусть. Али Риза-бей брел одни по темным улицам и думал о сыне, о бедном Шевкете, оставшемся там, в тюрьме. Ведь он был плоть от плоти его. Но как ни тревожны были эти мысли, отец не испытывал горечи беспросветная тоска, которая терзала его сердце в последние месяцы, сменилась отрадным успокоением.
Во время свидания Шевкет то и дело позевывал, ему хотелось спать, и Али Риза-бей представил, как после его ухода сын сразу завалится на койку и заснет крепким сном. На лице отца блуждала нежная, чуть заметная улыбка сострадания.
«Ничего, рассуждал он сам с собой, теперь мальчик хоть отоспится Никто ему не будет трепать нервы, требовать денег, тащить куда-то развлекаться»
XXVI
Да стоит ли так сокрушаться: полтора года небольшой срок. Пролетит, и оглянуться не успеешь, успокаивала Хайрие-ханым своего мужа, увидев тоску в его глазах.
Али Риза-бей делал вид, что соглашается с женой. Однако на душе было тревожно. Полтора года и вправду срок небольшой пролетит незаметно. Но вот беда, позорное пятно не легко смыть. После тюрьмы Шевкету не просто будет вновь выпрямиться во весь рост. Человеку с запятнанной репутацией трудно найти себе место в жизни. От кого ему ждать помощи или сочувствия? Будет прозябать свой век, как убогий инвалид Все это Али Риза-бей прекрасно понимал, огорчался, тосковал, но все же пробовал себя утешить: «Ничего не поделаешь. Несчастье с любым может приключиться. Главное, чтобы Шевкет был здоров. Больше ничего не нужно»