Петр Николаевич Савицкий.
Здесь вполне определенно прослеживалось влияние славянофильской традиции, которая рассматривала черноморское направление и борьбу за Проливы как стратегически приоритетное для России. Как отмечал эпигон позднего славянофильства Н.Я. Данилевский: «Одно Черное море в состоянии дать России силу и влияние на морях» (113). Подразумевалось, что это даст и определенное влияние на страны Востока. А защитить уязвимую южную границу, с точки зрения этого направления отечественной геополитики, могло одно присоединение Константинополя с последующим превращением его в столицу Всеславянской Федерации или же, как предлагал неославянофил К.Н. Леонтьев, в административную столицу Российской империи. Стратегически это значительно сократило бы пограничную линию, обезопасив наше южное направление.
Такой подход не был лишен и вполне практических оснований. Одной из официальных целей Российской империи в Первой мировой войне ставилось «водружение креста на Святую Софию». А в меморандуме российского МИД от 4 марта 1915 г. в числе изложенных официальных требований в связи с Оттоманским наследством указывался, наряду с прочими европейскими владениями Турции, и Константинополь (114). Овладение им обеспечило бы навсегда свободный проход через Проливы.
Некоторые исследователи полагают, что от этой идеи необходимо было отказаться, чтобы удержать Турцию от вступления в войну на стороне врагов России, а также что «обладание Проливами было нужно для увеличения прибылей экспорта зерна и других видов
сырья, то есть компрадорской прослойке русской буржуазии» (115). На основании этого делаются выводы об империалистических, то есть выходящих за пределы самообороны и защиты собственных геополитических интересов, целях Российской империи в Первой мировой войне. При этом не учитывается то обстоятельство, что у Турции в преддверии войны разыгрались империалистические реваншистские аппетиты: она хотела заполучить Закавказье, Кавказ и вовлечь в сферу своего влияния мусульманские регионы Поволжья.
Геополитическое и военно-стратегическое значение Проливов для России сложно переоценить. Министр иностранных дел России С. Д. Сазонов по этому поводу отмечал: «Проливы в руках сильного государства это значит полное подчинение всего экономического развития юга России этому государству Тот, кто владеет Проливами, получит в свои руки не только ключи от морей Средиземного и Черного, он будет иметь ключи для поступательного движения в Малую Азию и для гегемонии на Балканах» (116). Таким образом, обладатели этих «ключей» могли открыть двери врагам России или же запереть ее флот! Особенно ярко это будет проиллюстрировано в годы Второй мировой войны, когда история повторится, и снова прогерманская Турция закроет Проливы для Советского Союза. Да и сегодня турецкие «ключи» от Черного, а когда-то Русского моря открывают вход в Черное море американским кораблям.
Таким образом, нельзя не учитывать и важнейший военно-политический фактор: обладание Проливами входило и входит в сферу интересов стран геополитических противников России.
Накануне Первой мировой войны эти территории входили в сферы интересов главных ее застрельщиков Англии и Германии. Главную угрозу в этом направлении для России, по мнению П.Н. Савицкого, представляла Германия, которая, угрожая из Константинополя, могла бы «повторить попытку Крымской войны» (117). «Окончательное водворение Германии на Босфоре и Дарданеллах было бы равнозначно смертному приговору России», отмечал С. Сазонов (118).
Англия же со времен «Большой игры» не могла допустить закрепления России на Проливах, поскольку это превратило бы ее не только в крупнейшую средиземноморскую, но и мировую державу. Кроме того, в планетарных проектах британской геополитической школы, душой которой был X. Маккиндер, Россия представляла «сердце мира», «осевое государство», «срединную землю», по которой проходила «географическая ось истории» (119). В этой связи им была выведена знаменитая формула: «Кто контролирует Хартленд, тот командует Мировым островом (то есть Евразией и Африкой); кто контролирует Мировой остров, тот командует миром» (120). А подступиться к этому миру можно было и со стороны Черного моря и Кавказа.
Англия сумела использовать Балканский вопрос для решения одной из главных своих задач в войне: ослабления своих геополитических конкурентов Германии и России через стравливание их друг с другом. Ловко воспользовавшись фактом пребывания немецкого генерала О. Лимана фон Сандерса в Константинополе, британская дипломатия помогала Германии упрочить свои позиции в Турции, одновременно подталкивая Россию к решительным действиям, намекая на свою поддержку (121). По этому поводу Сазонов отмечал в «Воспоминаниях»: «Все практическое значение военной миссии генерала Лимана фон Сандерса сводилось для нас к тому, что если у кого-либо в России еще были сомнения относительно истинных целей германской политики на Ближнем Востоке, то обстановка, в которой была задумана и приведена в исполнение означенная миссия, положила конец всяким неясностям и недоразумениям» (122). А в 1915 г. Англия по инициативе У. Черчилля сама предприняла попытку захватить Дарданеллы.