тому, что всё страшное уже позади.
Насмеявшись вдоволь, я поднялся, осмотрел лютню и присвистнул:
Есть в этом происшествии и нечто хорошее, можно лютню дальше не тащить. Инструмент умер.
Тебе влетит?
Ты забыла, что мой отец лютье́? Да он даже не заметит, что одним инструментом стало меньше.
Это было, конечно же, не так: отец знал и любил все свои лютни, даже называл их своими детьми, заставляя меня немного ревновать. Но я не хотел расстраивать Стелли. Тем более что отец в последнее время настолько был занят новой, особенной лютней, что вообще ничего не замечал. Вот это была уже правда, но она мне не нравилась. Отец действительно не видел ничего вокруг. «Он у вас как влюблённый», сказала про него наша соседка и отчасти была права.
Я не забыла про твоего отца, просто я этого не знала. Стелли серьёзно посмотрела на меня. Мы очень мало знаем друг о друге, но одновременно у меня такое чувство, что мы знакомы целую вечность.
Взглянув ещё раз на лютню, я, не раздумывая больше, швырнул её прочь. Инструмент отлетел с дороги в болотную жижу. Вдруг Стелли рванулась за ним, схватила лютню за гриф, который жалобно торчал, точно просящая о помощи рука, и выдернула из грязи. Девочка стояла, тяжело дыша, и я видел, как по её щекам катятся слёзы.
Я не хочу, начала она, но голос её порвался, как тонкий лист бумаги, потом она упала на колени, обхватила меня руками и заревела. Я увидела на месте лютни себя. Этот инструмент спас мне жизнь, ты её спас. Я оставлю его себе, можно?
Конечно, бери, если хочешь. Я чувствовал себя неловко, не зная, что нужно делать в таких случаях. Но, чур, потащишь лютню сама.
Стелли кивнула, поднялась, и мне сразу стало холодно без её объятий. Но тут девочка улыбнулась, и я снова окунулся в тепло её присутствия.
Пойдём, я видел рядом с домиком родник, нам надо помыться и постирать одежду, предложил я.
А во что мы переоденемся? Сошьём платья из листьев и травы? Стелли шутила, но в глазах её всё ещё стояли слёзы.
Что-нибудь придумаем. Ты не представляешь, каким я могу быть изобретательным. Впрочем, и предложенный тобой вариант тоже сгодится.
Всё лучше, чем это. Стелли указала на своё платье, полностью покрытое болотной жижей. Золотые волосы девочки слиплись, лицо было перепачкано, да и я выглядел не лучше. Если нас с тобой сейчас кто-нибудь увидит, то примет за болотную нечисть и в ужасе убежит прочь, рассмеялась Стелли.
Я сам от себя скоро в ужасе убегу, эта болотная гадость ещё и воняет. Я демонстративно зажал нос.
А ты уверен, что это не твой обычный запах? подначила меня Стелли.
Я показал ей язык, и мы снова засмеялись.
В домике я нашёл старое лоскутное одеяло и разрезал его на две части. Одну отдал Стелли, другую оставил себе. Девочка отправилась к роднику первой и вскоре вернулась; завёрнутая в лоскутное полотно, да ещё и с мокрыми волосами, она походила на шута.
Тебе только в цирке выступать, хмыкнул я.
Бери выше, я согласна только на роль шута королевы.
Высоко метишь.
Отец говорит, что если ставить маленькие цели ничего не достигнешь в жизни. А уж в плане достижений ему нет равных, так что его словам приходится верить.
Когда в таком же наряде вернулся от источника я, Стелли присвистнула, а я гордо задрал нос:
Боюсь, что на должности королевского шута тебе придётся потесниться.
Ничего, я думаю, мы с тобой сработаемся, шут, отозвалась она.
Не знаю почему, я вдруг вздрогнул, по спине пробежал холодок. Обычно о таком чувстве говорят: кто-то прошёл по моей могиле. Раньше я не понимал значения этой фразы, и вдруг она сама собой пришла на ум. Сравнение с шутом совсем меня не обидело: Стелли не издевалась, она сказала бы так, будь я самым нормальным мальчиком, да рядом с ней я и чувствовал себя вполне нормальным. Но вот этот могильный холод был словно предзнаменованием надвигающейся беды.
Мы отстирали нашу одежду настолько, насколько смогли, и развесили на кустах в надежде, что жаркое весеннее солнышко высушит её. Отчистить грязь полностью у нас не получилось, но мы не особо об этом горевали.
Когда со стиркой было покончено, мы вдоволь повеселились у ручья, брызгаясь и шлёпая по воде, и сели отдыхать на тёплых камнях, разморённые и счастливые. И тут я вспомнил кое-что.
За домиком я видел колодец, сказал я Стелли.
После купания в Болотах мне что-то совсем не хочется пить, сморщила нос девочка.
А магии хочется? спросил я шёпотом.
Вот от магии я никогда не откажусь, так же тихо ответила Стелли.
Но, чур, никому. Я уже не боялся доверять подруге свои тайны, но мне хотелось
нагнать побольше таинственности.
Слово даю, но не томи, Мир, что ты придумал в этот раз?
Внутри я возликовал, мне нравилось поражать эту девочку. О колодцах я знал, помимо того, что из них можно доставать воду, ещё кое-что особенное. Эту тайну поведала мне наша соседка Эгу. О бабушке Эгу поговаривали, будто она ведьма, я в это тоже верил, но совсем не боялся. Напротив, я любил эту странную старую женщину, с которой судьба обошлась не слишком ласково и теперь Эгу доживала свой век в одиночестве. Однажды я прополол сорняки в её огороде, за что был награждён хорошей историей.