Знакомый голосок синица поёт! Синица-то синица, да не наша желтогрудая, а пустынная серая.
Знакомый стукоток дятел стучит! Дятел-то дятел, да тоже не наш пёстрый, а белокрылый пустынный.
Знакомый топоток заяц поскакал! Тоже не русак, не беляк, а заяц-песчаник.
Змея тут живёт эфа, дикий кот каракал, ящерица варан. Незнакомый лес, незнакомые птицы, незнакомые звери.
Я сижу на странном извивающемся стволе саксаула. Странно шумит на ветру странный лес. Лес без прохлады, без тени, без листьев.
НАХАЛЬНЫЕ ЖИЛЬЦЫ
В видоискателе фотоаппарата поселился крохотный паучок и уже сплёл паутинку. А на объектив какой-то насекомыш прилепил кругленькие яички.
На рубахе, которая сохла, появилось два белых шелковистых
кокона. Под консервной банкой собрались маленькие с муравья богомолы.
Ночью, трепеща крылышками, бегала по палатке мохнатая ночная бабочка. Утром под надувной подушкой нашли большую волосатую гусеницу.
В ведёрко резиновое заползла фаланга, а под стельку кеда клешнятый скорпион. Бойкие наши жильцы без спроса обживают палатку. Того и гляди, хозяев из неё выживут!
ВАРАН СОБИРАЕТ ДАНЬ
Но сегодня варану не повезло. Все тупики облазил, а нашёл только компанию бабочек, спрятавшихся от жары. Бабочки так бабочки, хотя, конечно, пища это легковесная, суховатая, да и в горле от неё першит...
Высунул голову из норы, облизался, зевнул во всю зубастую щучью пасть и не спеша, вразвалку пошагал дальше. Потянулся вараний след через барханы к новому городку.
СМЕРТЬ ЧЕРЕПАХИ
Панцирь черепахи весь в ссадинах, трещинах и царапинах. Вряд ли она помнила все невзгоды своей долгой жизни. Может быть, вот эта царапина от зубов корсака. А вот эта трещина, скорее всего, от удара о камень. Как-то орёл подхватил её, поднял высоко в воздух, но не сумел удержать, уронил. Она грохнулась прямо на камни, и надёжный панцирь её треснул. А сколько ещё на нём разных отметин!
Черепаха дремала на солнце, странно моргая то правым, то левым глазом. Тело уже запросило еды: вот уже 200 дней, как черепаха ничего не пила и не ела.
Со всей быстротой, на какую только была способна, черепаха тронулась в путь. Черепашья скорость 12 метров в минуту. Это не так-то и мало. Через полчаса она была уже далеко от своей норы. Черепаха знала не напрасно прожила двадцать вёсен! что первую траву надо искать в низине. Но перед низиной тянулась глинистая гряда. Вот удивились бы те, кто привык считать черепах безнадёжно неуклюжими существами! Черепаха ловко и смело не напрасно панцирь её весь был в рубцах! карабкалась по круче, цепляясь лапами за выступы и углубления.
За кручей был крутой спуск; черепаха съехала по нему на своём костяном животе, втянув от страха под панцирь лапы и голову. Видели вы брюшные щитки черепах? Они отшлифованы, отлакированы, начищены до блеска песком и камнями. Как подошвы походных ботинок самых что ни на есть заядлых путешественников.
Теперь осталось переползти такыр: за ним и трава зелёная, сочная, солоноватая, вкусная.
На такыре скопилось немного воды. Вода разжижила глину, превратив её в серый кисель. Черепаха не стала его обползать: трава виднелась так близко! Она смело скользнула в кисель, но вдруг почувствовала, что прилипла. Черепаха задёргалась и заворочалась, выдираясь из вязкой жижи. Но силы после зимовки были слабы. Жижа облепила панцирь, а лапам не во что было упереться.
Долго ворочалась в грязи черепаха. Лапы слабели, а жижа становилась всё гуще и вязче. Солнце, то самое солнце, которое только что вернуло её к жизни, теперь её убивало. Оно накаляло панцирь, оно превращало жижу в твёрдый, как камень, асфальт. Ещё заживо оно вмуровало, вцементировало черепаху в глину такыра и, задержав, убило. Вязкая смерть не оставила на панцире ни ссадинки, ни царапинки. Черепаха темнела на светлом такыре, как муха на листе липкой бумаги. А совсем рядом, до обидного рядом, был твёрдый берег и зеленели травинки, сочные, вкусные и солёные.
ПЕСОЧНОЕ ОДЕЯЛЬЦЕ
Летом круглоголовка под песочным одеяльцем спит. Вы под ватным, пуховым или суконным, а она под песочным. Как только зайдёт солнце и потянет прохладой круглоголовка ложится животом на песок и начинает дрожать. Дрожит, трясётся и... тонет в песке! Вот уже тельце утонуло и ХВОСТ, и тотчас начинает трястись-вибрировать голова и тоже тонет в песке. Только что вот тут ящерица была, а сейчас голый песок, ровное песчаное одеяльце. Вечерний ветерок дунет последние складочки заровняет. Спит круглоголовка спокойно в тепле до утра.
СЕНОКОС
Тут и там в зелёной осочке мелькают светлые зверьки. Кто стоит столбиком, кто скачет к норе. В зубах пучки, снопики, букеты. Одна притащила пышный букет красных маков. У другой в зубах букет жёлтых ромашек.
Пучки, снопики и букеты раскладывают у нор на горячий песок сушиться. Но из нор тут же высовываются маленькие песчаночки, садятся поудобнее на задние лапки и передними начинают быстро-быстро заталкивать в рот зелёные травинки. А самые шустрые даже встречают стариков с пучками и объедают травинки прямо у тех изо рта.
Сенокос в полном разгаре. Старые косят и носят. Молодые опробывают. Солнце траву сушит.