Нельзя верить твоим словам, лживая женщина. Как могла ты поцеловать его в лоб, когда он выше тебя? Он, значит, наклонился?
Разве я сказала «в лоб»? Я хотела сказать «в губы». Я, собственно, намеревалась поцеловать его в лоб, но как-то случилось, что мне подвернулись губы. Ведь дело происходило в темноте! пробормотала Лукреция, потупясь.
Ну, вот это скорее похоже на правду! с горькой улыбкой заметил монах. Для того, чтобы ты могла поцеловать иоаннита даже в губы, он все-таки должен был наклониться к тебе, то есть сознательно принять участие в твоем позоре.
Неужели? Значит, он искал моего поцелуя? с невольной радостью воскликнула Лукреция.
Он приблизительно одного роста со мной! проговорил монах, и его лицо приняло какое-то странное выражение.
Да, только вы опускаете голову, как подобает духовному лицу, а он держит ее высоко, подобно юному Марсу. Вы прощаете меня, отче, не правда ли? Ответьте на мой униженный поцелуй поцелуем всепрощения.
С последними словами Лукреция прижала руку отца Бруно к своим губам.
Тебя простить? Ну, нет! Ты слишком искушаешь мое терпение. Уходи отсюда, ступай к своему родному отцу!., пусть он прощает тебе твои многочисленные грехи. Уходи.
Что ты о себе воображаешь, отец Бруно, чего ты бесишься? гневно сказала Лукреция, внезапно изменив тон. Она вскочила с колен и продолжала. Как ты смеешь издеваться надо мной, после того, как я открываю тебе каждый потайной утолок своей души? Не нужны мне ни твое прощение, ни твоя помощь. Я сама скажу иоанниту, какая опасность ждет его. Во время нашего свидания в гроте за деревом стоял герцог Цезарь и слышал весь наш разговор.
Герцог Романьи? с видимым удовольствием воскликнул монах. Каким образом он попал туда?
Он действительно поверил или, может быть, сделал вид, что верит, будто я странствующая танцовщица. Подслушав мой разговор со старухой, которую я посылала за иоаннитом, он сам явился на свидание, дрожа всем телом, ответила Лукреция. Необходимо предупредить феррарца об угрожающей ему опасности.
Цезарю не за что мстить ему, если ты говоришь правду, что рыцарь с презрением отвернулся от тебя.
Да, но он потом сказал при всех, что я поцеловала его, а Цезарь никак не может перенести это.
Ты искренне раскаиваешься в своем поступке? спросил монах.
Наложите на меня какое угодно покаяние, но ради Бога предупредите феррарца об опасности! воскликнула Лукреция, опускаясь на колени. Я даже согласна, если это необходимо, чтобы он уехал из Рима.
Иоаннит не сделает этого. У меня уже был разговор с ним по поводу опасности, грозящей ему здесь, но он ответил, что ни за что не уедет отсюда, пока не исполнит данного ему поручения! задумчиво возразил отец Бруно.
Вы знаете, какое у него поручение? испуганно спросила молодая женщина.
Может быть, Господь готовит тебе горькую чашу с целью заставить тебя отречься от мирской суеты, покончить со всеми ужасами, виной которых является твоя красота, и прийти под Его святую защиту. Знаю ли я, зачем приехал феррарец? Я-то знаю, а вот тебе, должно быть, неизвестно, зачем он явился в Рим.
Нет, он сам рассказал мне. Его послал принц феррарский для того, чтобы, чтобы... нет, я это не могу сказать, прошептала Лукреция, закрывая свое лицо рукой монаха.
Успокойся, дочь моя, он не в состоянии будет исполнить свое поручение,
нежно и тихо проговорил отец Бруно.
А вы прощаете меня, отче? спросила Лукреция и, встретив взгляд духовника, отшатнулась в ужасе так необычно было выражение его лица. Монах молчал.
Да говорите же, вы пугаете меня! Пресвятая Дева, он умер!.. Биккоццо, Биккоццо!
Тише, тише, дочь моя, слабым голосом остановил ее отец Бруно. Я немного ослабел от поста и бессонных ночей, но теперь уже все прошло. Уходи отсюда, прекрасный дьявол! Как ты смеешь так искушать меня своим сладострастием! вдруг хрипло закричал монах.
Простите меня, отче, иначе я навсегда лишусь спокойствия! просила Лукреция ласковым, умоляющим голосом, по-видимому, не подозревая истинной причины волнения отца Бруно и приписывая все своему проступку.
Тебя простить, дорогая, дивная Лукреция? О, Боже, спаси меня, дай мне какой-нибудь знак, что Ты здесь, что Ты существуешь! Пусть разразится гром, или я с ума сойду...
Альфонсо невольно сделал резкое движение, отчего камень с разрушенной стены скатился в отверстие окна кельи монаха и с шумом упал на пол посреди комнаты.
Доминиканец быстро оттолкнул Лукрецию в сторону и бросился на колени перед алтарем.
Да благословенно будет имя Господне во веки веков! в экстазе воскликнул он, и начал горячо молиться.
Лукреция с удивлением смотрела на монаха. Когда он поднялся с колен, то был поражен, каким чистым, невинным созданием казалась эта женщина!
Забудь все, что я говорил, дочь моя! смущенно пробормотал доминиканец. Твоя душа так дорога мне, что я в отчаянии забыл свою обязанность духовника. Иди с Богом, а я пока придумаю для тебя достойное покаяние.
А вы исполните просьбу, отче?
Да, я повторю свое предостережение. Жизнь этого иоаннита имеет и для меня значение! изменившимся голосом прибавил монах. Однако, не забывай, дочь моя, что этот феррарец выказал тебе презрение при всем народе, а теперь всеми силами старается найти какие-нибудь доказательства, чтобы покрыть твое имя позором навеки.